Пyмяyx**
12.02.2010, 23:21
Прислала Стелла45
Британское могущество на море сияло во всей красе. Длинным строем стояли на якоре линкоры и крейсеры Атлантического флота и военно-морского флота Метрополии в бухте Уеймаут в Дорсете. В их шеренге выделялся могучий корпус флагманского корабля «Дредноут» – самого мощного линкора Королевской флотилии. В тот февральский день 1910 года флагман был расцвечен флагами в честь визита абиссинских принцев, прибывших в Дорсет в сопровождении высокопоставленного чиновника министерства иностранных дел и переводчика.
Все шло строго по протоколу. Гостей пригласили на борт «Дредноута», где их встретили одетые в парадную форму офицеры, чье гостеприимство перевесило тот факт, что они не успели разыскать ни флаг, ни национальный гимн Абиссинии. Вместо этого был поднят флаг Занзибара и сыгран занзибарский национальный гимн. Гости оказaлись столь учтивы, что не оскорбились из-за этого упущения.
Во время осмотра линкора они были так потрясены всем увиденным, что то и дело в восторге всплескивали руками и восклицали «Бунга-бунга!», восхищаясь чудесами современной мореходной техники. Визитеры торжественно вручили адмиралу Мэю Королевский Абиссинский Орден и отбыли с судна, чтобы успеть на шестичасовой поезд в Лондон. На вокзале провожаюшие заметили, что главный принц отвернулся, когда, прощаясь, махал рукой из окна своего вагона. Это случилось потому, что он чихнул, и его замечательные бакенбарды отклеились. Это недоразумение чуть было не разоблачило самую потрясающую мистификацию, организованную Горацием Коулом – великим мастером по части розыгрышей и проделок. «Принцами» в богатых восточных одеждах, осматривавшими корабль, были: Энтони Бакстон, спортсмен и естествовед; Дункан Грант, художник; Гай Ридли, сын известного судьи; Вирджиния Стивен (в замужестве – Вульф), писательница, и ее брат Адриан, изображавший герра Кауффмана – немца-переводчика у «иностранцев». Под именем Герберта Чамли – представителя министерства иностранных дел – выступал сам Коул.
Гораций де Вере Коул, молодой состоятельный джентльмен без определенных занятий, был одарен фантазией и большими организаторскими способностями, которые он использовал, чтобы устраивать немыслимые обманы. Планируя визит на «Дредноут», он решил, что «принцы» не в состоянии выучить амхарский язык (официальный язык Абиссинии). Поэтому визитные карточки были напечатаны на суахили, одном из самых распространенных языков Восточной Африки, а «высокие гости» общались между собой на смеси латыни и греческого. Коул убедил Уилли Кларксона, гримера великой Сары Бернар, помочь им в задуманном предприятии. Уилли, однако, предупредил его, что грим (включавший накладные губы) будет испорчен, если «принцы» вздумают поесть.
Утром в день розыгрыша Коул надел «визитку» и отправился на вокзал Паддингтон, отрекомендовавшись «Гербертом Чамли» из министерства иностранных дел. Он потребовал специальный поезд, чтобы доставить в Уеймаут принцев и официальных лиц для их сопровождения. Начальник станции сначала протестовал, но в конце концов согласился добавить особый вагон к составу, шедшему по расписанию. После чего он надел цилиндр, собрал бригаду билетных контролеров и приветствовал темнокожих гостей на спешно уложенном красном ковре.
В это время другой конспиратор послал адмиралу флота телеграмму от имени министерства с распоряжением оказать особые почести высоким гостям. Адмирал был недоволен тем, что привычная жизнь судна будет нарушена, но приказ есть приказ. Все шло гладко, пока в кают-компанию «Дредноута» не подали чай. Человек из министерства и переводчик с удовольствием принялись за чаепитие. Но принцы, помня о предупреждении гримера, отказались даже от кусочка печенья. Когда офицеры спросили Коула, почему не едят гости, он объяснил, что абиссинцы не любят вкушать пищу на людях. Пока продолжалось чаепитие, первый помощник капитана «Дредноута», ничего не знавший о гостях, случайно заглянул в кают-компанию и насторожился, услышав сильный немецкий акцент переводчика. Над самозванцами нависла вполне реальная угроза разоблачения, так как первый помощник состоял в родстве с Адрианом и Вирджинией Стивен и, естественно, знал их в лицо. Но офицер был слишком встревожен из-за того, что на судно, возможно, проник немецкий шпион, и так и не заметил сходства переводчика и одного из «принцев» с собственными родственниками. Последнее испытание ждало «делегацию» уже на пути в Лондон, когда им был предложен ужин. Коулу пришлось придумать очередную отговорку: он заявил, что особ королевской крови полагается обслуживать только в белых перчатках.
Вскоре Коул позаботился о том, чтобы об этой истории узнала вся страна: 16 февраля газета «Дейли Миррор» напечатала отчет о розыгрыше, выставив Флот Ее Величества на посмешище. Шутников хотели примерно наказать, но в итоге историю замяли, чтобы не раздувать скандал еще больше. Единственным «козлом отпущения» стал Дункан Грант, которому офицеры с опозоренного линкора пару раз прошлись тростью по ягодицам.
Эта история напомнила о себе чуть позже, во время Первой мировой войны: когда в 1915 году «Дредноут» потопил немецкую подлодку, среди поздравительных телеграмм оказалась и такая, где было всего
два слова – «Бунга-бунга!»
История слов
Британское могущество на море сияло во всей красе. Длинным строем стояли на якоре линкоры и крейсеры Атлантического флота и военно-морского флота Метрополии в бухте Уеймаут в Дорсете. В их шеренге выделялся могучий корпус флагманского корабля «Дредноут» – самого мощного линкора Королевской флотилии. В тот февральский день 1910 года флагман был расцвечен флагами в честь визита абиссинских принцев, прибывших в Дорсет в сопровождении высокопоставленного чиновника министерства иностранных дел и переводчика.
Все шло строго по протоколу. Гостей пригласили на борт «Дредноута», где их встретили одетые в парадную форму офицеры, чье гостеприимство перевесило тот факт, что они не успели разыскать ни флаг, ни национальный гимн Абиссинии. Вместо этого был поднят флаг Занзибара и сыгран занзибарский национальный гимн. Гости оказaлись столь учтивы, что не оскорбились из-за этого упущения.
Во время осмотра линкора они были так потрясены всем увиденным, что то и дело в восторге всплескивали руками и восклицали «Бунга-бунга!», восхищаясь чудесами современной мореходной техники. Визитеры торжественно вручили адмиралу Мэю Королевский Абиссинский Орден и отбыли с судна, чтобы успеть на шестичасовой поезд в Лондон. На вокзале провожаюшие заметили, что главный принц отвернулся, когда, прощаясь, махал рукой из окна своего вагона. Это случилось потому, что он чихнул, и его замечательные бакенбарды отклеились. Это недоразумение чуть было не разоблачило самую потрясающую мистификацию, организованную Горацием Коулом – великим мастером по части розыгрышей и проделок. «Принцами» в богатых восточных одеждах, осматривавшими корабль, были: Энтони Бакстон, спортсмен и естествовед; Дункан Грант, художник; Гай Ридли, сын известного судьи; Вирджиния Стивен (в замужестве – Вульф), писательница, и ее брат Адриан, изображавший герра Кауффмана – немца-переводчика у «иностранцев». Под именем Герберта Чамли – представителя министерства иностранных дел – выступал сам Коул.
Гораций де Вере Коул, молодой состоятельный джентльмен без определенных занятий, был одарен фантазией и большими организаторскими способностями, которые он использовал, чтобы устраивать немыслимые обманы. Планируя визит на «Дредноут», он решил, что «принцы» не в состоянии выучить амхарский язык (официальный язык Абиссинии). Поэтому визитные карточки были напечатаны на суахили, одном из самых распространенных языков Восточной Африки, а «высокие гости» общались между собой на смеси латыни и греческого. Коул убедил Уилли Кларксона, гримера великой Сары Бернар, помочь им в задуманном предприятии. Уилли, однако, предупредил его, что грим (включавший накладные губы) будет испорчен, если «принцы» вздумают поесть.
Утром в день розыгрыша Коул надел «визитку» и отправился на вокзал Паддингтон, отрекомендовавшись «Гербертом Чамли» из министерства иностранных дел. Он потребовал специальный поезд, чтобы доставить в Уеймаут принцев и официальных лиц для их сопровождения. Начальник станции сначала протестовал, но в конце концов согласился добавить особый вагон к составу, шедшему по расписанию. После чего он надел цилиндр, собрал бригаду билетных контролеров и приветствовал темнокожих гостей на спешно уложенном красном ковре.
В это время другой конспиратор послал адмиралу флота телеграмму от имени министерства с распоряжением оказать особые почести высоким гостям. Адмирал был недоволен тем, что привычная жизнь судна будет нарушена, но приказ есть приказ. Все шло гладко, пока в кают-компанию «Дредноута» не подали чай. Человек из министерства и переводчик с удовольствием принялись за чаепитие. Но принцы, помня о предупреждении гримера, отказались даже от кусочка печенья. Когда офицеры спросили Коула, почему не едят гости, он объяснил, что абиссинцы не любят вкушать пищу на людях. Пока продолжалось чаепитие, первый помощник капитана «Дредноута», ничего не знавший о гостях, случайно заглянул в кают-компанию и насторожился, услышав сильный немецкий акцент переводчика. Над самозванцами нависла вполне реальная угроза разоблачения, так как первый помощник состоял в родстве с Адрианом и Вирджинией Стивен и, естественно, знал их в лицо. Но офицер был слишком встревожен из-за того, что на судно, возможно, проник немецкий шпион, и так и не заметил сходства переводчика и одного из «принцев» с собственными родственниками. Последнее испытание ждало «делегацию» уже на пути в Лондон, когда им был предложен ужин. Коулу пришлось придумать очередную отговорку: он заявил, что особ королевской крови полагается обслуживать только в белых перчатках.
Вскоре Коул позаботился о том, чтобы об этой истории узнала вся страна: 16 февраля газета «Дейли Миррор» напечатала отчет о розыгрыше, выставив Флот Ее Величества на посмешище. Шутников хотели примерно наказать, но в итоге историю замяли, чтобы не раздувать скандал еще больше. Единственным «козлом отпущения» стал Дункан Грант, которому офицеры с опозоренного линкора пару раз прошлись тростью по ягодицам.
Эта история напомнила о себе чуть позже, во время Первой мировой войны: когда в 1915 году «Дредноут» потопил немецкую подлодку, среди поздравительных телеграмм оказалась и такая, где было всего
два слова – «Бунга-бунга!»
История слов