Пyмяyx**
23.02.2015, 20:18
http://cs623918.vk.me/v623918845/14a1c/JKeMHOc5JY8.jpg (http://vk.com/astvatsa)
Андрей Аствацатуров (http://vk.com/astvatsa)
СЕЙЧАС Я ВАМ ТУТ ВСЁ ОБОССУ!
(быль)
- Как тебе удалось деньги из него выцарапать? – спросил Двинятин.
На небритом лице Лени Гвоздева заиграла довольная ухмылка, татарские глаза весело сузились.
- Проще пареной репы….
Мы втроем сидели в ресторане на Васильевском и отмечали нашу первую зарплату. Эту зарплату мы с Двинятиным выпрашивали у Геннадий Палыча три месяца и безо всякого результата. Но вчера неожиданно вмешался художник Леня Гвоздев, и всё как-то само собой разрешилось. Наши тощие по обыкновению кошельки на короткое время оказались вдруг набиты деньгами. Геннадий Палыч, декан гуманитарного факультета одного технического вуза, вызвал нас к себе, лично отсчитал деньги, все, до копеечки – «пожалуйста, Федор Никитич, пожалуйста, Андрей Алексеевич» - и велел расписаться в какой-то ведомости.
Двинятин, правда, потом сказал, что у этой ведомости очень сомнительный вид, с юридической точки зрения, но разве в этом, думал я, сидя рядом с ним в ресторане, всё дело? Да и Двинятин, тем более, не юрист.
Мы уже сделали заказ и теперь ждали, когда принесут салат и водку.
- Вы оба, - Гвоздев для пущего эффекта зажег сигарету, - просто не знаете, как с такими красавцами разговаривают творческие люди. Слушайте!
- Давай Леня, рассказывай, - поторопил Двинятин. – Творческий ты наш…
- Короче, - начал Гвоздев. – Явился я в приемную. Там, короче, секретарша Зоя. Она мне, кстати, сразу понравилась. Сиськи – во!
Гвоздев показал руками.
- Во-первых, - остановил я его, - не надо такие вещи на себе показывать. А во-вторых, давай не про сиськи, это неинтересно.
- Почему? – воодушевился вдруг Двинятин. –Мне, например, очень интересно.
Гвоздев затянулся сигаретой.
- Короче, - снова начал он. – Прихожу я. Представился в приемной, что мол, я к Геннадию Палычу, так, мол, и так, зовут – Леонид Гвоздев, художник, член творческих союзов, лауреат премий. «Вас пригласят», - говорит эта Зоя. Посидел-подождал, Зою поразглядывал. «Какие говорю, у вас, Зоя… ну, эти… в смысле… планы на вечер?» Но тут меня вызвали. Захожу, короче, в кабинет Геннадий Палыча, а там, мужики… охренеть! Дубовый стол, огромный такой размером с теннисный, резные кресла, старинный паркет, да еще ковер на полу. Короче, бабла потрачено – караул…
- Да мы знаем, Гвоздев, - сказал я устало. – Бывали. Ты давай лучше дело говори…
Гвоздев потушил сигарету.
- Короче, - снова начал он. – Посреди всего этого сраного великолепия ваш Геннадий Палыч восседает. В очках, в бороде, рожа красная. Я ему: здрасьте, говорю. Он на кресло кивает так дружелюбно, мол, прошу садиться. Я сел. «Слушаю», - говорит. Я ему: «Простите, Геннадий, как вас по отчеству, я забыл?» Он дернулся и сухо так: «Палыч. Геннадий Палыч. Давайте ближе к делу у меня времени мало». «У меня, - говорю, - дорогой Геннадий Палыч, времени еще меньше, выставка в США, едрись она конем, потом – в Париже, потом – телевидение». «Я вас слушаю…» - говорит. «Короче, - говорю, - Геннадий Палыч, надо ребятам бабосы выдать, в смысле зарплату, а то – нехорошо получается». Он очки снял, посмотрел строго. «Это, - говорит, - дело внутреннее… Не могу обещать». «Нет уж, - говорю, - пообещайте. Пока не пообещаете, я отсюда не уйду. Буду тут сидеть.» «Не понял?» - удивился он. «А чего тут, - говорю, непонятного?» «Всего хорошего, - говорит. – Дверь только закройте с той стороны». И – мордой очкастой в бумаги. Тут я, мужики, не выдержал, взбесился. «Вот как? Я, - говорю, - знаете что?! Я вам щас тут всё нахер обоссу!! Понятно?!» Он поднял голову, вскочил и кричит: «Зоя! Зоинька! Охрану вызывайте!». Я ему «Всё, - говорю. – Теперь точно всё обоссу! И камин, и кресла, и ковер!» Тут Зоя заходит, а я уже ремень расстегнул, и начинаю расстегивать ширинку. «Зови, - говорю, - Зоя, охрану, и ментов заодно. Мне, говорю, только этого и надо. Задержат – так скандал. Я, если что - узник совести. Картины лучше покупаться будут. А еще, Геннадий Палыч, все узнают, что у вас тут кабинет обоссан, и что я это сделал в знак протеста, потому что вы зарплату не выдаете!». Они оба вытаращили глаза, а я говорю: «А вам, Геннадий Палыч еще за мной ссанье подтирать придется. Зоя, - говорю, - точно не будет. И ковер надо будет выбросить». Он улыбнулся и говорит: «Зоя, потом зайдите, ладно? У нас тут мужской разговор». А потом мне устало: «Чего вы от меня хотите?». Сам, прикиньте, стоит, сука, ржет. Мне даже неловко стало. Я говорю: «Ребятам зарплату заплатИте…» Он кивнул. «Ладно, - говорит, - только при одном условии, чтобы ноги вашей здесь больше не было, господин член творческих союзов. А друзья ваши пусть завтра зайдут, что-нибудь придумаем. До свиданья!». И сидит, короче, довольный. Типа ему понравилось.
Гвоздев вдруг тревожно огляделся и поморщился?
- Я не понял, почему нам водку не несут?! Эй, мужчина, девушки! Кто там у вас?! Счет можно?!
Ему что-то ответили из дальнего угла ресторана – я не расслышал.
- Что значит сейчас?! – загремел Гвоздев. – Уже черт знает сколько времени прошло!!
- Лёнь, успокойся, - попросил я.
Гвоздев отмахнулся.
- Да меня тут знают, - и вдруг что есть силы закричал на весь зал: - Если сейчас же не принесете водку, я вам тут всё обоссу!
Он нахмурился и замолчал.
Это фраза – «я вам сейчас тут всё обоссу!», стала его любимой. Гвоздев потом после этой истории всегда ее произносил, когда кто-нибудь из агентов, кураторов, галлерейшиков, друзей-художников или подруг отказывался выполнить его просьбу. Фраза «я вам сейчас тут все обоссу» стала выполнять в его жизни роль волшебного слова и решала практически любую проблему, даже самую сложную. Так произошло и на этот раз: официант явился тотчас же, и даже не явился, а прямо-таки подбежал, держа в руках поднос с запотевшим графином. Помню, когда я увидел испуганное лицо официанта, я решил, что мне, в самом деле, пора уже начинать брать пример с Гвоздева и произносить это заклинание «я вам сейчас тут всё обоссу» везде, где только можно.
Мне сейчас кажется, у нас в России и даже кое-где в Европе это самый верный способ добиться своего. Люди, конечно, понимают, что они могут привлечь вас к ответственности, вызвать полицию, но подтирать-то ваше ссаньё им всё равно придется. А кому это охота?
После этой истории нам с Двинятиным пришлось уволиться. Только через несколько лет мы оба нашли подработку в Институте иностранных языков и в Смольном институте свободных искусств.
А Гвоздев, кстати, потом женился на этой Зое. Правда, через два года они развелись.
Я не знаю, может вся эта история выдумка, и Гвоздев ничего такого не делал и не говорил. Но, так или иначе, зарплату на тогда выплатили. Всю, до копеечки.
Андрей Аствацатуров (http://vk.com/astvatsa)
СЕЙЧАС Я ВАМ ТУТ ВСЁ ОБОССУ!
(быль)
- Как тебе удалось деньги из него выцарапать? – спросил Двинятин.
На небритом лице Лени Гвоздева заиграла довольная ухмылка, татарские глаза весело сузились.
- Проще пареной репы….
Мы втроем сидели в ресторане на Васильевском и отмечали нашу первую зарплату. Эту зарплату мы с Двинятиным выпрашивали у Геннадий Палыча три месяца и безо всякого результата. Но вчера неожиданно вмешался художник Леня Гвоздев, и всё как-то само собой разрешилось. Наши тощие по обыкновению кошельки на короткое время оказались вдруг набиты деньгами. Геннадий Палыч, декан гуманитарного факультета одного технического вуза, вызвал нас к себе, лично отсчитал деньги, все, до копеечки – «пожалуйста, Федор Никитич, пожалуйста, Андрей Алексеевич» - и велел расписаться в какой-то ведомости.
Двинятин, правда, потом сказал, что у этой ведомости очень сомнительный вид, с юридической точки зрения, но разве в этом, думал я, сидя рядом с ним в ресторане, всё дело? Да и Двинятин, тем более, не юрист.
Мы уже сделали заказ и теперь ждали, когда принесут салат и водку.
- Вы оба, - Гвоздев для пущего эффекта зажег сигарету, - просто не знаете, как с такими красавцами разговаривают творческие люди. Слушайте!
- Давай Леня, рассказывай, - поторопил Двинятин. – Творческий ты наш…
- Короче, - начал Гвоздев. – Явился я в приемную. Там, короче, секретарша Зоя. Она мне, кстати, сразу понравилась. Сиськи – во!
Гвоздев показал руками.
- Во-первых, - остановил я его, - не надо такие вещи на себе показывать. А во-вторых, давай не про сиськи, это неинтересно.
- Почему? – воодушевился вдруг Двинятин. –Мне, например, очень интересно.
Гвоздев затянулся сигаретой.
- Короче, - снова начал он. – Прихожу я. Представился в приемной, что мол, я к Геннадию Палычу, так, мол, и так, зовут – Леонид Гвоздев, художник, член творческих союзов, лауреат премий. «Вас пригласят», - говорит эта Зоя. Посидел-подождал, Зою поразглядывал. «Какие говорю, у вас, Зоя… ну, эти… в смысле… планы на вечер?» Но тут меня вызвали. Захожу, короче, в кабинет Геннадий Палыча, а там, мужики… охренеть! Дубовый стол, огромный такой размером с теннисный, резные кресла, старинный паркет, да еще ковер на полу. Короче, бабла потрачено – караул…
- Да мы знаем, Гвоздев, - сказал я устало. – Бывали. Ты давай лучше дело говори…
Гвоздев потушил сигарету.
- Короче, - снова начал он. – Посреди всего этого сраного великолепия ваш Геннадий Палыч восседает. В очках, в бороде, рожа красная. Я ему: здрасьте, говорю. Он на кресло кивает так дружелюбно, мол, прошу садиться. Я сел. «Слушаю», - говорит. Я ему: «Простите, Геннадий, как вас по отчеству, я забыл?» Он дернулся и сухо так: «Палыч. Геннадий Палыч. Давайте ближе к делу у меня времени мало». «У меня, - говорю, - дорогой Геннадий Палыч, времени еще меньше, выставка в США, едрись она конем, потом – в Париже, потом – телевидение». «Я вас слушаю…» - говорит. «Короче, - говорю, - Геннадий Палыч, надо ребятам бабосы выдать, в смысле зарплату, а то – нехорошо получается». Он очки снял, посмотрел строго. «Это, - говорит, - дело внутреннее… Не могу обещать». «Нет уж, - говорю, - пообещайте. Пока не пообещаете, я отсюда не уйду. Буду тут сидеть.» «Не понял?» - удивился он. «А чего тут, - говорю, непонятного?» «Всего хорошего, - говорит. – Дверь только закройте с той стороны». И – мордой очкастой в бумаги. Тут я, мужики, не выдержал, взбесился. «Вот как? Я, - говорю, - знаете что?! Я вам щас тут всё нахер обоссу!! Понятно?!» Он поднял голову, вскочил и кричит: «Зоя! Зоинька! Охрану вызывайте!». Я ему «Всё, - говорю. – Теперь точно всё обоссу! И камин, и кресла, и ковер!» Тут Зоя заходит, а я уже ремень расстегнул, и начинаю расстегивать ширинку. «Зови, - говорю, - Зоя, охрану, и ментов заодно. Мне, говорю, только этого и надо. Задержат – так скандал. Я, если что - узник совести. Картины лучше покупаться будут. А еще, Геннадий Палыч, все узнают, что у вас тут кабинет обоссан, и что я это сделал в знак протеста, потому что вы зарплату не выдаете!». Они оба вытаращили глаза, а я говорю: «А вам, Геннадий Палыч еще за мной ссанье подтирать придется. Зоя, - говорю, - точно не будет. И ковер надо будет выбросить». Он улыбнулся и говорит: «Зоя, потом зайдите, ладно? У нас тут мужской разговор». А потом мне устало: «Чего вы от меня хотите?». Сам, прикиньте, стоит, сука, ржет. Мне даже неловко стало. Я говорю: «Ребятам зарплату заплатИте…» Он кивнул. «Ладно, - говорит, - только при одном условии, чтобы ноги вашей здесь больше не было, господин член творческих союзов. А друзья ваши пусть завтра зайдут, что-нибудь придумаем. До свиданья!». И сидит, короче, довольный. Типа ему понравилось.
Гвоздев вдруг тревожно огляделся и поморщился?
- Я не понял, почему нам водку не несут?! Эй, мужчина, девушки! Кто там у вас?! Счет можно?!
Ему что-то ответили из дальнего угла ресторана – я не расслышал.
- Что значит сейчас?! – загремел Гвоздев. – Уже черт знает сколько времени прошло!!
- Лёнь, успокойся, - попросил я.
Гвоздев отмахнулся.
- Да меня тут знают, - и вдруг что есть силы закричал на весь зал: - Если сейчас же не принесете водку, я вам тут всё обоссу!
Он нахмурился и замолчал.
Это фраза – «я вам сейчас тут всё обоссу!», стала его любимой. Гвоздев потом после этой истории всегда ее произносил, когда кто-нибудь из агентов, кураторов, галлерейшиков, друзей-художников или подруг отказывался выполнить его просьбу. Фраза «я вам сейчас тут все обоссу» стала выполнять в его жизни роль волшебного слова и решала практически любую проблему, даже самую сложную. Так произошло и на этот раз: официант явился тотчас же, и даже не явился, а прямо-таки подбежал, держа в руках поднос с запотевшим графином. Помню, когда я увидел испуганное лицо официанта, я решил, что мне, в самом деле, пора уже начинать брать пример с Гвоздева и произносить это заклинание «я вам сейчас тут всё обоссу» везде, где только можно.
Мне сейчас кажется, у нас в России и даже кое-где в Европе это самый верный способ добиться своего. Люди, конечно, понимают, что они могут привлечь вас к ответственности, вызвать полицию, но подтирать-то ваше ссаньё им всё равно придется. А кому это охота?
После этой истории нам с Двинятиным пришлось уволиться. Только через несколько лет мы оба нашли подработку в Институте иностранных языков и в Смольном институте свободных искусств.
А Гвоздев, кстати, потом женился на этой Зое. Правда, через два года они развелись.
Я не знаю, может вся эта история выдумка, и Гвоздев ничего такого не делал и не говорил. Но, так или иначе, зарплату на тогда выплатили. Всю, до копеечки.