Пyмяyx**
05.03.2016, 15:59
Чек и пряник
Этот рассказ был написан очень давно в соавторстве с Ликой Подольской. К сожалению, оригинальный текст не сохранился. Попробовал восстановить по памяти. Не очень получилось. Помню, тогда мы оба хохотали. Но прошло 23 года и… не то! Но всё равно я решил разместить этот рассказ.
В N-ской психиатрической больнице сегодня было событие, к которому готовились давно: вручение Нобелевской премии.
Ждали только самого Нобеля. Волновались. Вася по прозвищу Верблюд взял и плюнул в Али Бабу. Тот возмутился:
– Что ты делаешь, слюшай! У нас собрание, а ты плюёшься!
– Собрание ещё не началось, – возразил Жириновский, – Однозначно! Плюй Вася, плюй!
Ободрённый Вася плюнул в Людовика ХХ. Людовик с горечью и презрением посмотрев на обидчика, заявил, что если бы Бурбоны остались у власти ему, то есть Васе, отрубили бы голову.
Наконец, в сопровождении Мерлин Монро появился сам Нобель:
– Прошу меня извинить, за то что я задержался. Я был в Женеве.
– Я тоже, – сказал Мерлин Монро.
Нобель благодарно погладил Мерлина по женеве.
– Что ж, господа, приступим!
Первым выступал Людовик ХХ, со своим изобретением.
– Мы все, – начал он, – страдаем от нашествия омерзительных насекомых. Я имею в виду тараканов. Они расплодились ав нашем заведении, особенно, в столовой. Они бегают по еде, по стенам и даже по кроватям. Они отвлекают нас от мыслей о вечном. Они вносят заразу в наши желудки и напоминают нам, что мы – засранцы. Но сегодня я хочу представить уважаемой комиссии мо изобретение: средство, которое поможет покончить с тараканами раз и навсегда.
Людовик сунул руку в карман и извлёк оттуда некое устройство, состоявшее из спичечного коробка и бритвенного лезвия «Нева». Из другого кармана он достал другой спичечный коробок, а из него – большого рыжего таракана. После того, как показательная казнь была совершена, Людовик продолжил свою речь.
– На эту мысль меня натолкнули воспоминания о печальной судьбе моих предков, казнённых…
И Людовик разрыдался, а медсестра Маша повела его в процедурную утешать.
Следующим выступал сам Нобель:
– Господа! Хочу предложить вашему вниманию формулу пукативной рапскрипции. Над этой формулой я работал долгие годы и вот, наконец она готова.
Нобиль взял кусок мела и начал писать на стене, покаршенной масляной краской.
Итак для того, чтобы определить пассивную жовулентность, обозначим её буквой “G”, мы прежде всего, должны найти тюрпопению, которая, как известно, складывается из суммы квадратов липондокса, бурбубрании и юброзента, обозначим их, соотвественно буквами “l”, “b”, “u”.
Потом на стене появились длинные математические выкладки, с многоэтажными дробями. Формулы щетинились радикалами и выглядели весьма солидно и грозно.
– А буквы-то не наши! – возмутился вдруг Жириновский. Не русские! Вот что это за буква? – Жириновский ткнул пальцем в формулу.
– G. Латинская.
– А почему не русская?! Вот как надо писать!
– Жириновский выхватил у Нобеля мел, тряпку, стёр “G” в начале формулы и написал огромную букву «Ж».
Все смутились, повисло молчание.
После паузы Мерлин Монро объявил Нобеля победителем в номинации «За достижения в области физики» и вручил ему чек и приз. Воробще-то председательствующим был сам Нобель, но неудобно же вручать приз самому себе, ей богу!
В следующей номинации, «За достижения в области культуры», также был всего один соискатель, а именно Поручик Голицин. Он уселся поудобнее и, аккомпонируя себе на воображаемой гитаре, запел:
Четвёртые сутки валяюсь в больнице
А где-то скучает чужая жена.
Не падайте духом, Поручик Голицын
Людовик Бурбонский, налейте вина!
Вина не достать нам и нету гитары.
В соседней палате грустит мой корнет.
А в комнатах наших сидят санитары.
И девочек наших ведут в кабинет.
По лестницам хмурым сойдём эскадроном.
Медсёстры печально посмотрят нам вслед.
Вчера я нашёл в запеканке патроны.
А завтра в компоте найду пистолет.
Собравшиеся зааплодировали. Но вручить премию Поручику не успели: начался обход и пациенты вынуждены были спешно разойтись по палатам. На столе остался кассовый чек из продуктового магазина на обратной сторон которого было написано: «800 000 $. Королевский банк Стокгольма» Сверху чек был припечатан пряником.
Тем временем Жириновский прошёл по коридору, потом, через проходную, мимо охранника и вышел на улицу. Ему надо было успеть в Вытрезвитель на очередную встречу с избирателями.
Этот рассказ был написан очень давно в соавторстве с Ликой Подольской. К сожалению, оригинальный текст не сохранился. Попробовал восстановить по памяти. Не очень получилось. Помню, тогда мы оба хохотали. Но прошло 23 года и… не то! Но всё равно я решил разместить этот рассказ.
В N-ской психиатрической больнице сегодня было событие, к которому готовились давно: вручение Нобелевской премии.
Ждали только самого Нобеля. Волновались. Вася по прозвищу Верблюд взял и плюнул в Али Бабу. Тот возмутился:
– Что ты делаешь, слюшай! У нас собрание, а ты плюёшься!
– Собрание ещё не началось, – возразил Жириновский, – Однозначно! Плюй Вася, плюй!
Ободрённый Вася плюнул в Людовика ХХ. Людовик с горечью и презрением посмотрев на обидчика, заявил, что если бы Бурбоны остались у власти ему, то есть Васе, отрубили бы голову.
Наконец, в сопровождении Мерлин Монро появился сам Нобель:
– Прошу меня извинить, за то что я задержался. Я был в Женеве.
– Я тоже, – сказал Мерлин Монро.
Нобель благодарно погладил Мерлина по женеве.
– Что ж, господа, приступим!
Первым выступал Людовик ХХ, со своим изобретением.
– Мы все, – начал он, – страдаем от нашествия омерзительных насекомых. Я имею в виду тараканов. Они расплодились ав нашем заведении, особенно, в столовой. Они бегают по еде, по стенам и даже по кроватям. Они отвлекают нас от мыслей о вечном. Они вносят заразу в наши желудки и напоминают нам, что мы – засранцы. Но сегодня я хочу представить уважаемой комиссии мо изобретение: средство, которое поможет покончить с тараканами раз и навсегда.
Людовик сунул руку в карман и извлёк оттуда некое устройство, состоявшее из спичечного коробка и бритвенного лезвия «Нева». Из другого кармана он достал другой спичечный коробок, а из него – большого рыжего таракана. После того, как показательная казнь была совершена, Людовик продолжил свою речь.
– На эту мысль меня натолкнули воспоминания о печальной судьбе моих предков, казнённых…
И Людовик разрыдался, а медсестра Маша повела его в процедурную утешать.
Следующим выступал сам Нобель:
– Господа! Хочу предложить вашему вниманию формулу пукативной рапскрипции. Над этой формулой я работал долгие годы и вот, наконец она готова.
Нобиль взял кусок мела и начал писать на стене, покаршенной масляной краской.
Итак для того, чтобы определить пассивную жовулентность, обозначим её буквой “G”, мы прежде всего, должны найти тюрпопению, которая, как известно, складывается из суммы квадратов липондокса, бурбубрании и юброзента, обозначим их, соотвественно буквами “l”, “b”, “u”.
Потом на стене появились длинные математические выкладки, с многоэтажными дробями. Формулы щетинились радикалами и выглядели весьма солидно и грозно.
– А буквы-то не наши! – возмутился вдруг Жириновский. Не русские! Вот что это за буква? – Жириновский ткнул пальцем в формулу.
– G. Латинская.
– А почему не русская?! Вот как надо писать!
– Жириновский выхватил у Нобеля мел, тряпку, стёр “G” в начале формулы и написал огромную букву «Ж».
Все смутились, повисло молчание.
После паузы Мерлин Монро объявил Нобеля победителем в номинации «За достижения в области физики» и вручил ему чек и приз. Воробще-то председательствующим был сам Нобель, но неудобно же вручать приз самому себе, ей богу!
В следующей номинации, «За достижения в области культуры», также был всего один соискатель, а именно Поручик Голицин. Он уселся поудобнее и, аккомпонируя себе на воображаемой гитаре, запел:
Четвёртые сутки валяюсь в больнице
А где-то скучает чужая жена.
Не падайте духом, Поручик Голицын
Людовик Бурбонский, налейте вина!
Вина не достать нам и нету гитары.
В соседней палате грустит мой корнет.
А в комнатах наших сидят санитары.
И девочек наших ведут в кабинет.
По лестницам хмурым сойдём эскадроном.
Медсёстры печально посмотрят нам вслед.
Вчера я нашёл в запеканке патроны.
А завтра в компоте найду пистолет.
Собравшиеся зааплодировали. Но вручить премию Поручику не успели: начался обход и пациенты вынуждены были спешно разойтись по палатам. На столе остался кассовый чек из продуктового магазина на обратной сторон которого было написано: «800 000 $. Королевский банк Стокгольма» Сверху чек был припечатан пряником.
Тем временем Жириновский прошёл по коридору, потом, через проходную, мимо охранника и вышел на улицу. Ему надо было успеть в Вытрезвитель на очередную встречу с избирателями.