Ijulina
23.11.2016, 17:30
Часы велики. Хорошие часы. Но велики. Браслет висит, болтается. Это моя особенность – тонкие запястья рахитного аристократа отлично сочетаются с широкими уродливыми крестьянскими ладонями.
Иду по Садовой-Самотечной, вижу – «Часовой сервис». Судя по табличке, работает. Дверь закрыта. Я позвонил. Щелчок, сработал магнитный замок. А дверь все равно еле открыл. Она сейфовая, толщиной с мою талию. Внутри двое – женщина похожая на Антонину Бабосюк и чувак в камуфляже и с автоматом. С автоматом! В часовом сервисе. Я стою, смотрю на них. Понимаю, что меня-то они и не ждали. - Вы можете вынуть три звена из браслета часов? – спрашиваю. -
А какие у вас часы? – спрашивает в ответ Антонина Бабосюк. Какая, думаю, ей разница? На металлическом браслете. С другой стороны, лучше тут отвечать коротко и ясно. Не всякий раз рядом с вопрошающим автоматчик стоит. А Антонина Бабосюк продолжает: - Это сервис элитных часов! Ох! - Каких, каких? – переспрашиваю. - Элитных. Значит, дорогих! - Какая разница, из какого браслета звенья вынимать? Есть у вас часовая отвертка? Хоть бы и элитная. Антонина Бабосюк закатила глаза к потолку и сжалилась: - Сейчас мастер к вам спустится. Только почему же – спустится? Для полноты эффекта мастер тут должен снизойти. Я достал часы, сел на кожаный диван. Сам в шапке, с ботинок натекло, под глазами синяки.
По лестнице сошел господин в клетчатом пиджаке и шелковом шейном платке под воротом рубашки. Он даже не смотрел на меня. Меня для него не было. - Здравствуйте, - говорю. И шапку снял. Перед господами же надо шапки снимать.
Господин молчит. Я думаю, если тут у них автоматчики – в сервисе, мать твою! – то, наверное, нужно сразу к делу переходить. - Вы можете, - говорю – Вынуть три звена из браслета? – и добавляю так жалобно, теребя шапку, - Пожалуйста. Господин молчал. - Понимаете, мне нужно браслет на часах укоротить. Он мне велик. У вас есть часовая отвертка? Я бы заплатил. Сколько это стоит? Триста рублей? Пятьсот? Вы можете укоротить браслет? Господин в шейном платке посмотрел на меня - нет, даже не сверху вниз! Он смотрел на меня откуда-то из космоса. Так, словно вон те две звездочки это всего лишь его яйца, а над ними еще весь он. И вот он оттуда смотрит не на меня, а на оторванные ядерным взрывам ноги клопа. Смотрит с недоумением, брезгливостью. - Нет, - весомо сказал господин. - Это сервис для элитных часов. У вас не элитные часы. Вы не элитный клиент. Я пятился к выходу, оставляя мокрые следы на лакированном паркете. Шапку надел только на улице. Подумал - 'А хорошо, что не расстреляли из автомата'. За углом, ближе к Цветному, в обосанной подворотне за обитой дерматином дверью была лестница даже не крутая, а отвесная. Внизу за столом сидела пожилая армянская пара с грустными глазами у каждого. Над столом висела табличка - 'Ремонт обуви. Замена батареек'.
- Вы можете укоротить браслет на часах? Грузная женщина повернулась к сутулому мужу: - Грачик, помоги юноше. Я хотел ее расцеловать. За то, что она вышла замуж за человека с таким замечательным именем, за то, что она сидела здесь, за то, что она назвала меня юношей. Вам, молодым, не понять этого восторга в увядающем теле.
Небритый щуплый Грачик отдал мне часы и пакетик с лишними звеньями. - Пятьсот? - Зачем пятьсот? Двести, дорогой, двести. Но погода, конечно, страшная.
© Митя Самойлов Фото Алии Шаабан.
Иду по Садовой-Самотечной, вижу – «Часовой сервис». Судя по табличке, работает. Дверь закрыта. Я позвонил. Щелчок, сработал магнитный замок. А дверь все равно еле открыл. Она сейфовая, толщиной с мою талию. Внутри двое – женщина похожая на Антонину Бабосюк и чувак в камуфляже и с автоматом. С автоматом! В часовом сервисе. Я стою, смотрю на них. Понимаю, что меня-то они и не ждали. - Вы можете вынуть три звена из браслета часов? – спрашиваю. -
А какие у вас часы? – спрашивает в ответ Антонина Бабосюк. Какая, думаю, ей разница? На металлическом браслете. С другой стороны, лучше тут отвечать коротко и ясно. Не всякий раз рядом с вопрошающим автоматчик стоит. А Антонина Бабосюк продолжает: - Это сервис элитных часов! Ох! - Каких, каких? – переспрашиваю. - Элитных. Значит, дорогих! - Какая разница, из какого браслета звенья вынимать? Есть у вас часовая отвертка? Хоть бы и элитная. Антонина Бабосюк закатила глаза к потолку и сжалилась: - Сейчас мастер к вам спустится. Только почему же – спустится? Для полноты эффекта мастер тут должен снизойти. Я достал часы, сел на кожаный диван. Сам в шапке, с ботинок натекло, под глазами синяки.
По лестнице сошел господин в клетчатом пиджаке и шелковом шейном платке под воротом рубашки. Он даже не смотрел на меня. Меня для него не было. - Здравствуйте, - говорю. И шапку снял. Перед господами же надо шапки снимать.
Господин молчит. Я думаю, если тут у них автоматчики – в сервисе, мать твою! – то, наверное, нужно сразу к делу переходить. - Вы можете, - говорю – Вынуть три звена из браслета? – и добавляю так жалобно, теребя шапку, - Пожалуйста. Господин молчал. - Понимаете, мне нужно браслет на часах укоротить. Он мне велик. У вас есть часовая отвертка? Я бы заплатил. Сколько это стоит? Триста рублей? Пятьсот? Вы можете укоротить браслет? Господин в шейном платке посмотрел на меня - нет, даже не сверху вниз! Он смотрел на меня откуда-то из космоса. Так, словно вон те две звездочки это всего лишь его яйца, а над ними еще весь он. И вот он оттуда смотрит не на меня, а на оторванные ядерным взрывам ноги клопа. Смотрит с недоумением, брезгливостью. - Нет, - весомо сказал господин. - Это сервис для элитных часов. У вас не элитные часы. Вы не элитный клиент. Я пятился к выходу, оставляя мокрые следы на лакированном паркете. Шапку надел только на улице. Подумал - 'А хорошо, что не расстреляли из автомата'. За углом, ближе к Цветному, в обосанной подворотне за обитой дерматином дверью была лестница даже не крутая, а отвесная. Внизу за столом сидела пожилая армянская пара с грустными глазами у каждого. Над столом висела табличка - 'Ремонт обуви. Замена батареек'.
- Вы можете укоротить браслет на часах? Грузная женщина повернулась к сутулому мужу: - Грачик, помоги юноше. Я хотел ее расцеловать. За то, что она вышла замуж за человека с таким замечательным именем, за то, что она сидела здесь, за то, что она назвала меня юношей. Вам, молодым, не понять этого восторга в увядающем теле.
Небритый щуплый Грачик отдал мне часы и пакетик с лишними звеньями. - Пятьсот? - Зачем пятьсот? Двести, дорогой, двести. Но погода, конечно, страшная.
© Митя Самойлов Фото Алии Шаабан.