Gulzhan**
14.01.2017, 23:41
источник: Аргументы и факты (http://www.aif.ru/), 12.01.2017
«Космический отец». Алексей Леонов — о конструкторе Сергее Королёве
Он устоял и совершил прорыв в космос, хотя Отечество едва не погубило того, кто прославил его на века.
https://retina.news.mail.ru/pic/97/88/image28397485_62bd69eaf863332a750a3edab458f2b0.jpg
12 января исполняется 110 лет со дня рождения учёного, кон*структора, создателя советской ракетно-космической техники Сергея Королёва. Человека, благодаря которому Советскому Союзу удалось отправить в космос первого космонавта, запустить первый искусственный спутник Земли. На его счету — множество свершений, открывших людям дорогу в космос.
Королёв обладал необыкновенной твёрдостью характера и воли. В противном случае ему вряд ли удалось бы перенести все те испытания, а порой и издевательства, что выпали на его долю.
О том, как всё было на самом деле, «АиФ» рассказал Алексей Леонов — лётчик-космонавт, который работал с Сергеем Королёвым и под его руководством первым в истории вышел в открытый космос.
«Садитесь, орёлики!»
Владимир Кожемякин, «АиФ»: Алексей Архипович, Королёв говорил, что вы — человек, который заслуживает большого доверия. Когда вы с ним познакомились?
Алексей Леонов: Осенью 1960 г. в Институте авиационной и космической медицины. Мы были там вместе с Юрием Гагариным. Нас со*бралось человек 20 из отряда космонавтов, все в форме, сидели и ждали Главного. К крыльцу подъехал ЗИС-110, из которого не спеша вылез человек выше среднего роста, коренастый, с жёсткими карими глазами, в пальто цвета маренго (сложный оттенок тёмно-серого с едва уловимым подтоном синего цвета. — Ред.) и шляпе, низко надвинутой на глаза.
Он зашёл в комнату, мы встали. Королёв оглядел нас и кивнул: «Садитесь, орёлики». Мы сели, и только тогда стало видно, какие у него в уголках глаз лучики доброты.
Чувствовалось, что мы ему по*нравились. Он взял лист со списком и стал выкликать фамилии. Дошло до Гагарина. Юра встал, и вдруг я вижу: Королёв сделал паузу и смотрит на него как-то необычно. Ну, говорит, расскажи о батюшке, о матушке… И начал с ним беседовать, позабыв, что здесь ещё есть люди. Юра бойко отвечал, а на лице у Королёва блуждала лёгкая улыбка. «Хорошо, старший лейтенант Гагарин, — сказал он. — Садитесь. Следующий!» Когда мы его проводили, я сказал Гагарину: «Юр, ты знаешь, а ведь выбор пал». — «Да ладно, — отмахнулся он, — тебе показалось… «.
— Почему вы решили, что выбор пал на Гагарина?
— Мне так показалось, потому что Королёв беседовал с ним не так, как со всеми. Не было той деловой сухости, а было, наоборот, внимательное изучение. На другой день состоялось совещание, на котором Сергей Павлович поделился впечатлениями: «Я встречался с орёликами. Как они мне все пришлись по душе! Энергичные, молодые. Настоящие лётчики-испытатели. А один ну просто… Он так и остался у меня в глазах, настоящий русский парень! Открытое лицо, голубые глаза, широкая улыбка, адекватен, на вопросы отвечает бойко, чётко, ясно».
Потом он скажет знаменитые слова о Гагарине: «Умён, обаятелен. Он является олицетворением вечной молодости нашей планеты. Если Юрию Гагарину дать надёжное образование, то в ближайшее время мы услышим его имя среди имён выдающихся учёных нашей планеты».
У них были удивительно трогательные отношения. Сидим на очередном совещании, Королёв говорит: «Юрий Алексеевич, а не могли бы вы объяснить вот это и это своим коллегам, чтобы все понимали?» Юрию Алексеевичу при этом 26 лет, а Королёву — 53.
https://retina.news.mail.ru/pic/0a/17/image28397485_f7505b3b48242fd629a5df9184cce687.jpg
За сапоги до Магадана
— Как на Королёве сказались репрессии и годы, проведённые в лагерях?
— Он никогда не рассказывал нам об этом. Только однажды, за два дня до своей смерти, вдруг открылся — мне и Гагарину. Мы с Юрой были приглашены к нему домой на последний, как оказалось, день рождения — 12 января 1966 г. Кроме нас там присутствовал весь совет главных конструкторов космических кораблей, все единомышленники Сергея Павловича. К полуночи гости разошлись. Королёв попросил нас остаться, ему хотелось выговориться. Мы сели в гостиной, он открыл армянский коньяк «Три звёздочки» за 4,12 руб. и неожиданно начал рассказывать всё, как было.
Королёв сказал: «Мне известно, кто меня заложил, но тот человек не знает об этом… »
Сегодня есть копия заключительного обвинительного листа, где чёрным по белому написано, кто свидетельствовал против Королёва. Там стоят три фамилии: Лангемак, Клеймёнов и Глушко (Г. Лангемак — советский учёный, создатель ракетной техники; И. Клеймёнов — один из организаторов и руководителей разработок ракетной техники; В. Глушко — инженер и учёный, разработчик ракетно-космической техники. Г. Лангемак и И. Клеймёнов были арестованы в ноябре 1937 г., за несколько месяцев до ареста С. Королёва. — Ред.). Сергей Павлович помолчал и продолжил: «Когда меня забрали, я отрицал всякую вину — что я, дескать, троцкист, портил станки, вредительствовал. Запомнился один случай. Когда я попросил воды и потянулся к стакану, один из следователей схватил графин со стола и со всей силы шарахнул меня по голове. А рядом на стуле сидел и смотрел на это какой-то комсомолец со значком «КИМ» («Коммунистический интернационал молодёжи») на лацкане… «.
«Когда я очухался после удара, — вспоминал Королёв дальше, — следователь произнёс: «У тебя красивая молодая жена. Так вот, мы одну буквочку опустим, и она будет не Королёва, а Королёв, и мы бросим её к зэкам на неделю, пока разберёмся с тобой. Дочка у тебя, ей 3 годика — тоже найдём, куда её деть. И ты знать не будешь, где они». И я подписал протокол….
https://retina.news.mail.ru/pic/a5/bc/image28397485_5e4c011bce4396cfd04295c09d5acd6c.jpg
Сергей Павлович Королев с женой Ниной Ивановной. | Источник:РИА "Новости"
А на суде было так. За мной в камеру пришли конвоиры: «Королёв, на выход!» Я иду по длинному коридору и вижу — впереди открываются двойные двери, а за ними сидят три остолопа с окаменевшими лицами. И говорят: «Давай свой обвинительный лист!» Я не понял и переспросил: «Какой лист?» Они разозлились: «Что, обалдел, что ли?» Кто-то сунул мне в ладонь этот лист, свёрнутый в трубочку, я его подал. Судьи спросили: «Признаёшь вину?» — «Ни в чём я не виноват». — «Все вы, сволочи, не виноваты… Десять лет каторги. Уходи!» Меня вывели из зала и вскоре отправили на Колыму".
А потом вдруг из Москвы в Магадан пришла бумага: немедленно вернуть Королёва на Большую землю.
Сталин поручил Глушко собрать всех авиаконструкторов, которых он знает, в Москву, в том числе и репрессированных. Глушко включил в этот список и Сергея Павловича. Королёв рассказывал, как он выходил из лагеря: «Дали мне ребята фуфайку поновее, сапоги. Ворота раскрылись, я вышел, иду, а навстречу — яркое солнце. Это стало для меня добрым знаком на всю жизнь… Оборачиваюсь на прощанье и вижу: стоят наши заключённые у колючей проволоки, провожают меня взглядами.
Остановил на дороге полуторку, попросил довезти. Водитель согласился: «За сапоги довезу до Магадана». Содрал с меня сапоги, отдал свои, рваные.
В Магадане я зашёл в один барак, казарму, но меня оттуда прогнали — мол, здесь и без тебя места нет. В другой — опять выгнали. Возвращаюсь по тропинке, светит яркая луна, сугробы метра полтора высотой, и мороз -40. И вдруг вижу — Господи, на снегу лежит буханка хлеба, ещё тёплая, от неё даже пар идёт! Видно, несли в простыне хлеб с кухни, и она выпала. А я уже два дня голодный — и вот беру эту буханку онемевшими на холоде пальцами и жадно ем. Давлюсь, заедаю снегом и думаю: вот оно, провидение!
https://pbs.twimg.com/media/A9cnDUYCUAEIPtk.jpg
Вернулся в ту же казарму, откуда меня выгнали. На этот раз там сказали: «Вон, ложись под нары». Лёг, утром проснулся — чувствую, примёрз к земле. Пришёл в комендатуру, отдал письмо с распоряжением на отправку в Москву. А мне говорят: «Таких, как вы, здесь много, корабль переполнен, ждите следующей навигации». Стоя на берегу, я почти не сдерживал слёз: ведь пароход-то ушёл без меня! А через 4 дня этот пароход — грузовое судно «Индигирка», следовавшее курсом во Владивосток, — напоролся на скалы у острова Хоккайдо и затонул вместе со всеми заключёнными на борту.
До следующей навигации Сергей Павлович работал истопником, сапожником и разнорабочим. В Находке у него началась цинга.
Его, уже больного, посадили на поезд, но в Хабаровске высадили из вагона — мол, чего везти дальше, парень всё равно помрёт.
«И вот там, — рассказывал Королёв, — ко мне подошёл какой-то старичок, посадил в тележку и увёз в сопки. И помню, сижу я, греет солнце, летают жёлтые бабочки. А старик нарвал какой-то травы, помял её и начал натирать ею мои дёсны. Кровь хлещет, больно, а он повторяет: “Терпи, сынок, терпи!” Режет эту траву, размягчает, я её глотаю, и это продолжается долго. Через три дня кровь остановилась и зубы перестали шататься. Та чудодейственная трава оказалась черемшой». Через неделю Королёв отправился дальше и до*ехал-таки до Москвы.
— В 1953 г. он вступил в компартию. Почему Королёв, уже прошедший сквозь жернова репрессий, на это пошёл?
— Он объяснил это нам так: «Я должен был отбросить всё, что мне мешало и не давало двигаться вперёд. Передо мной стояла огромная задача, а за мной, руководителем, — гигантский коллектив. Я понял, что если буду жить по-другому, то ничего не добьюсь. Пускай внутри всё кипит, но главное — цель, которой надо добиваться».
https://retina.news.mail.ru/pic/e0/cf/image28397485_3770159e908e4750e8109d57fa344bba.jpg
«Космический отец»
— Люди, знавшие Королёва, говорят, что после лагерей он стал пессимистом и циником, мрачно смотрел на мир. А его любимыми фразами были «хлопнут без некролога» и «мы все исчезнем без следа». Это правда?
— Нет, в злобного человека он не превратился. После лагерей в нём не осталось ненависти. Как бы тяжело ему ни приходилось, он никогда не жаловался на жизнь, никого не проклинал и не говорил, что ему сломали судьбу. Ему просто было не до этого. Он хорошо понимал, что внутренняя злоба, желание отомстить не прибавляют творческих сил, а, наоборот, отнимают их, гасят порыв к созиданию.
— При жизни имя Сергея Королёва было засекречено и не упоминалось в новостях даже в связи с запуском первого спутника и полётом Гагарина. Как он относился к этому?
— В общении с ним это не сквозило, и со стороны могло показаться, что такая полная закрытость его не трогает. Впервые о нём открыто заявил Никита Хрущёв 3 ноября 1963 г. на свадьбе у космонавтов Валентины Терешковой и Андрияна Николаева. Праздновали в Доме приёмов в Москве. Среди высоких гостей — дипкорпус и весь отряд космонавтов. Мероприятие вёл сам Никита Сергеевич. После второго или третьего тоста он встал из-за стола и сказал, обращаясь к космонавтам: «Ну ладно, а отец-то ваш здесь?» В зале все притихли. «Королёв, — позвал Никита Сергеевич, — иди сюда». Сергей Павлович, смутившись, подошёл к нему. Хрущёв снова поднял рюмку: «Вот, давайте мы за нашего космического отца, за Сергея Павловича Королёва, за главного конструктора звёздных кораблей поднимем этот тост!».
В конструкторском бюро Королёва называли просто Главный. А в 1961-м ему «открыли» две буквы имени и отчества: «СП».
В разговорах шло: «Как сказал СП», «СП подписал», «СП приказал» и т. д.
В 1965 г. я взял фотографию Королёва в возрасте 19 лет и изобразил в скафандре Гагарина на суперобложке своей книги «Особенности психологической подготовки космонавтов». И ничего, прокатило, книга вышла в таком виде.
— На Западе конструктор такого ранга, как у Королёва, мог бы ездить на роллс-ройсе и открывать ногой двери в любые кабинеты. Богато ли жил Сергей Королёв после того, как его реабилитировали в 1957 г.?
— В молодости он жил в Подлипках (сегодня — район г. Королёва в Московской обл. — Ред.), в общем доме. После запуска первого спутника ему построили дом на ВДНХ. По тем понятиям, конечно, это был богатый дом, уютный, с огороженным участком, большим садом и *охраной. Рабочий кабинет метров 25, маленький кинозал. Но всё равно не по заслугам мал. Уже в то время в Жуковке и Рублёвке жили совсем в других хоромах….
Однажды мы решили подарить Сергею Павловичу на день рождения бронзовую копию скульптуры Григория Постникова «К звёздам» с выгравированными на ней росписями всех космонавтов. Она весила, наверно, килограммов 50. Я тащил её на себе и от натуги даже сломал погон на шинели. Вошёл в прихожую, поставил подарок на пол и огляделся. В тот день я оказался в гостях у Королёва впервые, его дом показался мне громадным. А на самом деле это было не так.
На Байконуре Сергей Павлович находился порой безвыездно чуть ли не по году. Он жил там в стандартном финском щитовом домике за 1500 рублей, без кондиционера, с ванной, стоящей на кирпичах, и ржавым бачком в туалете. И не перечесть ночей, когда он по необходимости ночевал в спартанских условиях — скупой гостиничный быт, железная кровать или диван с валиками.
— Были ли у него чудачества и суеверия? Рассказывают, например, что Королёв всегда носил с собой двухкопеечную монету как оберег и амулет.
— Я не знаю об этом. Но был забавный случай с трубачом. Когда запускали первый спутник, Сергей Павлович обратился к начальнику стартовой команды: «У вас трубач есть?» — «Зачем трубач?» — удивился тот. «Я спрашиваю, есть или нет?» — «Есть». — «Пригласи его к нам». Привели трубача. И вот за полчаса до старта Королёв сказал ему: «Становись сюда, на площадку, и дай сигнал: «Всем, всем, всем!» И трубач заиграл, полилась песня….
https://retina.news.mail.ru/pic/93/e1/image28397485_164e8d2c82175a5a36d9881e7e63b78c.jpg
На торжественной церемонии открытия памятника конструктору пилотируемых космических кораблей Сергею Королеву и первому космонавту Земли Юрию Гагарину в Королеве. 12 января 2017 года | Источник:РИА "Новости"
— Королёв не дожил до воплощения многих своих космических проектов. О чём он мечтал сильнее всего?
— О полёте на Марс я от него не слышал. А о Луне — да. К сожалению, преждевременная смерть не дала ему покорить спутник нашей планеты (Сергей Королёв скончался возрасте 59 лет в январе 1966 г. во время операции. — Ред.). Но если бы Сергей Павлович был жив, то мы бы точно облетели Луну раньше, чем американцы. А кроме того, у него была идея использования солнечного ветра как двигателя для космических кораблей.
— Что вас удивляло в нём больше всего?
— Многое. В том числе и то, как он смог сохранить себя и сделать для страны, для своего народа и всего мира то, что всё-таки сделал, после таких испытаний. А он устоял, добился своего, победил и был человеком величайшего духа, как скиф из стихотворения Блока. Не каждый такое выдержал. А он выжил, не сдался и остался на родине.
Поэт Уолт Уитмен сказал: «Война — это страшно, но страшнее войны предательство». Предательство — когда человек страдает напрасно. Королёв это пережил. И нигде не ныл, не винил окружающих, среду, судьбу-злодейку. Многие о его судьбе даже не знали — руководитель и руководитель. А он молча делал своё дело….
Вот сейчас я закрываю глаза и вижу, как он говорит мне: «Всё понятно, хватит. А теперь, Алёша, давай попробуем так… «.
Однажды на орбите я вопреки инструкции сбросил давление в скафандре, не доложив об этом на Землю. Вернувшись, приготовился к разбору полётов на ковре у Королёва. И когда он меня вызвал, начал объяснять, почему я поступил так, а не иначе. Он слушал-слушал, а потом вдруг говорит присутствующим: «А Алёша-то ведь прав… »
И я утвердился в своём мнении, что иногда надо ослушаться, если ты уверен. Сергей Павлович тоже это понял и поменял жестокую расправу надо мной на милость.
«Космический отец». Алексей Леонов — о конструкторе Сергее Королёве
Он устоял и совершил прорыв в космос, хотя Отечество едва не погубило того, кто прославил его на века.
https://retina.news.mail.ru/pic/97/88/image28397485_62bd69eaf863332a750a3edab458f2b0.jpg
12 января исполняется 110 лет со дня рождения учёного, кон*структора, создателя советской ракетно-космической техники Сергея Королёва. Человека, благодаря которому Советскому Союзу удалось отправить в космос первого космонавта, запустить первый искусственный спутник Земли. На его счету — множество свершений, открывших людям дорогу в космос.
Королёв обладал необыкновенной твёрдостью характера и воли. В противном случае ему вряд ли удалось бы перенести все те испытания, а порой и издевательства, что выпали на его долю.
О том, как всё было на самом деле, «АиФ» рассказал Алексей Леонов — лётчик-космонавт, который работал с Сергеем Королёвым и под его руководством первым в истории вышел в открытый космос.
«Садитесь, орёлики!»
Владимир Кожемякин, «АиФ»: Алексей Архипович, Королёв говорил, что вы — человек, который заслуживает большого доверия. Когда вы с ним познакомились?
Алексей Леонов: Осенью 1960 г. в Институте авиационной и космической медицины. Мы были там вместе с Юрием Гагариным. Нас со*бралось человек 20 из отряда космонавтов, все в форме, сидели и ждали Главного. К крыльцу подъехал ЗИС-110, из которого не спеша вылез человек выше среднего роста, коренастый, с жёсткими карими глазами, в пальто цвета маренго (сложный оттенок тёмно-серого с едва уловимым подтоном синего цвета. — Ред.) и шляпе, низко надвинутой на глаза.
Он зашёл в комнату, мы встали. Королёв оглядел нас и кивнул: «Садитесь, орёлики». Мы сели, и только тогда стало видно, какие у него в уголках глаз лучики доброты.
Чувствовалось, что мы ему по*нравились. Он взял лист со списком и стал выкликать фамилии. Дошло до Гагарина. Юра встал, и вдруг я вижу: Королёв сделал паузу и смотрит на него как-то необычно. Ну, говорит, расскажи о батюшке, о матушке… И начал с ним беседовать, позабыв, что здесь ещё есть люди. Юра бойко отвечал, а на лице у Королёва блуждала лёгкая улыбка. «Хорошо, старший лейтенант Гагарин, — сказал он. — Садитесь. Следующий!» Когда мы его проводили, я сказал Гагарину: «Юр, ты знаешь, а ведь выбор пал». — «Да ладно, — отмахнулся он, — тебе показалось… «.
— Почему вы решили, что выбор пал на Гагарина?
— Мне так показалось, потому что Королёв беседовал с ним не так, как со всеми. Не было той деловой сухости, а было, наоборот, внимательное изучение. На другой день состоялось совещание, на котором Сергей Павлович поделился впечатлениями: «Я встречался с орёликами. Как они мне все пришлись по душе! Энергичные, молодые. Настоящие лётчики-испытатели. А один ну просто… Он так и остался у меня в глазах, настоящий русский парень! Открытое лицо, голубые глаза, широкая улыбка, адекватен, на вопросы отвечает бойко, чётко, ясно».
Потом он скажет знаменитые слова о Гагарине: «Умён, обаятелен. Он является олицетворением вечной молодости нашей планеты. Если Юрию Гагарину дать надёжное образование, то в ближайшее время мы услышим его имя среди имён выдающихся учёных нашей планеты».
У них были удивительно трогательные отношения. Сидим на очередном совещании, Королёв говорит: «Юрий Алексеевич, а не могли бы вы объяснить вот это и это своим коллегам, чтобы все понимали?» Юрию Алексеевичу при этом 26 лет, а Королёву — 53.
https://retina.news.mail.ru/pic/0a/17/image28397485_f7505b3b48242fd629a5df9184cce687.jpg
За сапоги до Магадана
— Как на Королёве сказались репрессии и годы, проведённые в лагерях?
— Он никогда не рассказывал нам об этом. Только однажды, за два дня до своей смерти, вдруг открылся — мне и Гагарину. Мы с Юрой были приглашены к нему домой на последний, как оказалось, день рождения — 12 января 1966 г. Кроме нас там присутствовал весь совет главных конструкторов космических кораблей, все единомышленники Сергея Павловича. К полуночи гости разошлись. Королёв попросил нас остаться, ему хотелось выговориться. Мы сели в гостиной, он открыл армянский коньяк «Три звёздочки» за 4,12 руб. и неожиданно начал рассказывать всё, как было.
Королёв сказал: «Мне известно, кто меня заложил, но тот человек не знает об этом… »
Сегодня есть копия заключительного обвинительного листа, где чёрным по белому написано, кто свидетельствовал против Королёва. Там стоят три фамилии: Лангемак, Клеймёнов и Глушко (Г. Лангемак — советский учёный, создатель ракетной техники; И. Клеймёнов — один из организаторов и руководителей разработок ракетной техники; В. Глушко — инженер и учёный, разработчик ракетно-космической техники. Г. Лангемак и И. Клеймёнов были арестованы в ноябре 1937 г., за несколько месяцев до ареста С. Королёва. — Ред.). Сергей Павлович помолчал и продолжил: «Когда меня забрали, я отрицал всякую вину — что я, дескать, троцкист, портил станки, вредительствовал. Запомнился один случай. Когда я попросил воды и потянулся к стакану, один из следователей схватил графин со стола и со всей силы шарахнул меня по голове. А рядом на стуле сидел и смотрел на это какой-то комсомолец со значком «КИМ» («Коммунистический интернационал молодёжи») на лацкане… «.
«Когда я очухался после удара, — вспоминал Королёв дальше, — следователь произнёс: «У тебя красивая молодая жена. Так вот, мы одну буквочку опустим, и она будет не Королёва, а Королёв, и мы бросим её к зэкам на неделю, пока разберёмся с тобой. Дочка у тебя, ей 3 годика — тоже найдём, куда её деть. И ты знать не будешь, где они». И я подписал протокол….
https://retina.news.mail.ru/pic/a5/bc/image28397485_5e4c011bce4396cfd04295c09d5acd6c.jpg
Сергей Павлович Королев с женой Ниной Ивановной. | Источник:РИА "Новости"
А на суде было так. За мной в камеру пришли конвоиры: «Королёв, на выход!» Я иду по длинному коридору и вижу — впереди открываются двойные двери, а за ними сидят три остолопа с окаменевшими лицами. И говорят: «Давай свой обвинительный лист!» Я не понял и переспросил: «Какой лист?» Они разозлились: «Что, обалдел, что ли?» Кто-то сунул мне в ладонь этот лист, свёрнутый в трубочку, я его подал. Судьи спросили: «Признаёшь вину?» — «Ни в чём я не виноват». — «Все вы, сволочи, не виноваты… Десять лет каторги. Уходи!» Меня вывели из зала и вскоре отправили на Колыму".
А потом вдруг из Москвы в Магадан пришла бумага: немедленно вернуть Королёва на Большую землю.
Сталин поручил Глушко собрать всех авиаконструкторов, которых он знает, в Москву, в том числе и репрессированных. Глушко включил в этот список и Сергея Павловича. Королёв рассказывал, как он выходил из лагеря: «Дали мне ребята фуфайку поновее, сапоги. Ворота раскрылись, я вышел, иду, а навстречу — яркое солнце. Это стало для меня добрым знаком на всю жизнь… Оборачиваюсь на прощанье и вижу: стоят наши заключённые у колючей проволоки, провожают меня взглядами.
Остановил на дороге полуторку, попросил довезти. Водитель согласился: «За сапоги довезу до Магадана». Содрал с меня сапоги, отдал свои, рваные.
В Магадане я зашёл в один барак, казарму, но меня оттуда прогнали — мол, здесь и без тебя места нет. В другой — опять выгнали. Возвращаюсь по тропинке, светит яркая луна, сугробы метра полтора высотой, и мороз -40. И вдруг вижу — Господи, на снегу лежит буханка хлеба, ещё тёплая, от неё даже пар идёт! Видно, несли в простыне хлеб с кухни, и она выпала. А я уже два дня голодный — и вот беру эту буханку онемевшими на холоде пальцами и жадно ем. Давлюсь, заедаю снегом и думаю: вот оно, провидение!
https://pbs.twimg.com/media/A9cnDUYCUAEIPtk.jpg
Вернулся в ту же казарму, откуда меня выгнали. На этот раз там сказали: «Вон, ложись под нары». Лёг, утром проснулся — чувствую, примёрз к земле. Пришёл в комендатуру, отдал письмо с распоряжением на отправку в Москву. А мне говорят: «Таких, как вы, здесь много, корабль переполнен, ждите следующей навигации». Стоя на берегу, я почти не сдерживал слёз: ведь пароход-то ушёл без меня! А через 4 дня этот пароход — грузовое судно «Индигирка», следовавшее курсом во Владивосток, — напоролся на скалы у острова Хоккайдо и затонул вместе со всеми заключёнными на борту.
До следующей навигации Сергей Павлович работал истопником, сапожником и разнорабочим. В Находке у него началась цинга.
Его, уже больного, посадили на поезд, но в Хабаровске высадили из вагона — мол, чего везти дальше, парень всё равно помрёт.
«И вот там, — рассказывал Королёв, — ко мне подошёл какой-то старичок, посадил в тележку и увёз в сопки. И помню, сижу я, греет солнце, летают жёлтые бабочки. А старик нарвал какой-то травы, помял её и начал натирать ею мои дёсны. Кровь хлещет, больно, а он повторяет: “Терпи, сынок, терпи!” Режет эту траву, размягчает, я её глотаю, и это продолжается долго. Через три дня кровь остановилась и зубы перестали шататься. Та чудодейственная трава оказалась черемшой». Через неделю Королёв отправился дальше и до*ехал-таки до Москвы.
— В 1953 г. он вступил в компартию. Почему Королёв, уже прошедший сквозь жернова репрессий, на это пошёл?
— Он объяснил это нам так: «Я должен был отбросить всё, что мне мешало и не давало двигаться вперёд. Передо мной стояла огромная задача, а за мной, руководителем, — гигантский коллектив. Я понял, что если буду жить по-другому, то ничего не добьюсь. Пускай внутри всё кипит, но главное — цель, которой надо добиваться».
https://retina.news.mail.ru/pic/e0/cf/image28397485_3770159e908e4750e8109d57fa344bba.jpg
«Космический отец»
— Люди, знавшие Королёва, говорят, что после лагерей он стал пессимистом и циником, мрачно смотрел на мир. А его любимыми фразами были «хлопнут без некролога» и «мы все исчезнем без следа». Это правда?
— Нет, в злобного человека он не превратился. После лагерей в нём не осталось ненависти. Как бы тяжело ему ни приходилось, он никогда не жаловался на жизнь, никого не проклинал и не говорил, что ему сломали судьбу. Ему просто было не до этого. Он хорошо понимал, что внутренняя злоба, желание отомстить не прибавляют творческих сил, а, наоборот, отнимают их, гасят порыв к созиданию.
— При жизни имя Сергея Королёва было засекречено и не упоминалось в новостях даже в связи с запуском первого спутника и полётом Гагарина. Как он относился к этому?
— В общении с ним это не сквозило, и со стороны могло показаться, что такая полная закрытость его не трогает. Впервые о нём открыто заявил Никита Хрущёв 3 ноября 1963 г. на свадьбе у космонавтов Валентины Терешковой и Андрияна Николаева. Праздновали в Доме приёмов в Москве. Среди высоких гостей — дипкорпус и весь отряд космонавтов. Мероприятие вёл сам Никита Сергеевич. После второго или третьего тоста он встал из-за стола и сказал, обращаясь к космонавтам: «Ну ладно, а отец-то ваш здесь?» В зале все притихли. «Королёв, — позвал Никита Сергеевич, — иди сюда». Сергей Павлович, смутившись, подошёл к нему. Хрущёв снова поднял рюмку: «Вот, давайте мы за нашего космического отца, за Сергея Павловича Королёва, за главного конструктора звёздных кораблей поднимем этот тост!».
В конструкторском бюро Королёва называли просто Главный. А в 1961-м ему «открыли» две буквы имени и отчества: «СП».
В разговорах шло: «Как сказал СП», «СП подписал», «СП приказал» и т. д.
В 1965 г. я взял фотографию Королёва в возрасте 19 лет и изобразил в скафандре Гагарина на суперобложке своей книги «Особенности психологической подготовки космонавтов». И ничего, прокатило, книга вышла в таком виде.
— На Западе конструктор такого ранга, как у Королёва, мог бы ездить на роллс-ройсе и открывать ногой двери в любые кабинеты. Богато ли жил Сергей Королёв после того, как его реабилитировали в 1957 г.?
— В молодости он жил в Подлипках (сегодня — район г. Королёва в Московской обл. — Ред.), в общем доме. После запуска первого спутника ему построили дом на ВДНХ. По тем понятиям, конечно, это был богатый дом, уютный, с огороженным участком, большим садом и *охраной. Рабочий кабинет метров 25, маленький кинозал. Но всё равно не по заслугам мал. Уже в то время в Жуковке и Рублёвке жили совсем в других хоромах….
Однажды мы решили подарить Сергею Павловичу на день рождения бронзовую копию скульптуры Григория Постникова «К звёздам» с выгравированными на ней росписями всех космонавтов. Она весила, наверно, килограммов 50. Я тащил её на себе и от натуги даже сломал погон на шинели. Вошёл в прихожую, поставил подарок на пол и огляделся. В тот день я оказался в гостях у Королёва впервые, его дом показался мне громадным. А на самом деле это было не так.
На Байконуре Сергей Павлович находился порой безвыездно чуть ли не по году. Он жил там в стандартном финском щитовом домике за 1500 рублей, без кондиционера, с ванной, стоящей на кирпичах, и ржавым бачком в туалете. И не перечесть ночей, когда он по необходимости ночевал в спартанских условиях — скупой гостиничный быт, железная кровать или диван с валиками.
— Были ли у него чудачества и суеверия? Рассказывают, например, что Королёв всегда носил с собой двухкопеечную монету как оберег и амулет.
— Я не знаю об этом. Но был забавный случай с трубачом. Когда запускали первый спутник, Сергей Павлович обратился к начальнику стартовой команды: «У вас трубач есть?» — «Зачем трубач?» — удивился тот. «Я спрашиваю, есть или нет?» — «Есть». — «Пригласи его к нам». Привели трубача. И вот за полчаса до старта Королёв сказал ему: «Становись сюда, на площадку, и дай сигнал: «Всем, всем, всем!» И трубач заиграл, полилась песня….
https://retina.news.mail.ru/pic/93/e1/image28397485_164e8d2c82175a5a36d9881e7e63b78c.jpg
На торжественной церемонии открытия памятника конструктору пилотируемых космических кораблей Сергею Королеву и первому космонавту Земли Юрию Гагарину в Королеве. 12 января 2017 года | Источник:РИА "Новости"
— Королёв не дожил до воплощения многих своих космических проектов. О чём он мечтал сильнее всего?
— О полёте на Марс я от него не слышал. А о Луне — да. К сожалению, преждевременная смерть не дала ему покорить спутник нашей планеты (Сергей Королёв скончался возрасте 59 лет в январе 1966 г. во время операции. — Ред.). Но если бы Сергей Павлович был жив, то мы бы точно облетели Луну раньше, чем американцы. А кроме того, у него была идея использования солнечного ветра как двигателя для космических кораблей.
— Что вас удивляло в нём больше всего?
— Многое. В том числе и то, как он смог сохранить себя и сделать для страны, для своего народа и всего мира то, что всё-таки сделал, после таких испытаний. А он устоял, добился своего, победил и был человеком величайшего духа, как скиф из стихотворения Блока. Не каждый такое выдержал. А он выжил, не сдался и остался на родине.
Поэт Уолт Уитмен сказал: «Война — это страшно, но страшнее войны предательство». Предательство — когда человек страдает напрасно. Королёв это пережил. И нигде не ныл, не винил окружающих, среду, судьбу-злодейку. Многие о его судьбе даже не знали — руководитель и руководитель. А он молча делал своё дело….
Вот сейчас я закрываю глаза и вижу, как он говорит мне: «Всё понятно, хватит. А теперь, Алёша, давай попробуем так… «.
Однажды на орбите я вопреки инструкции сбросил давление в скафандре, не доложив об этом на Землю. Вернувшись, приготовился к разбору полётов на ковре у Королёва. И когда он меня вызвал, начал объяснять, почему я поступил так, а не иначе. Он слушал-слушал, а потом вдруг говорит присутствующим: «А Алёша-то ведь прав… »
И я утвердился в своём мнении, что иногда надо ослушаться, если ты уверен. Сергей Павлович тоже это понял и поменял жестокую расправу надо мной на милость.