writer
11.07.2017, 18:35
История эта случилась в сказочном краю лесов и озер, в краю, где живут и передаются из уст в уста красивые, но странные, а порою и страшные легенды...
- Я и говорю - брехня всё это! Однако же кто-то людей убивает? Факт! - Гаврилыч в последний раз затянулся "косячком" и запулил "бычок" в озеро. - Рыбы докурят. Эх, левый-таки у Сережки-Цыгана товар... Не торкает. А ты что думаешь, Борисыч?
- Да уж, не голландская травка.
- А ты, поди, пробовал...
Они сидели у самой воды. День клонился к вечеру. Начинали потихоньку беспокоить комары.
- Третье лето подряд приходит..., - горестно вздохнул Гаврилыч. - Два года назад впервые объявился. И как раз двоих-то убил. Следак из города приезжал, искали-искали, никого не нашли. Сгинул будто... Аккурат спустя год нарисовался. И опять - двоих... Убийца в жабьей маске... Легенда местная. Помню, меня еще в детстве маманя стращала. Не ходи, говорит, в лес - там живет огро-омная жаба! Схватит, утащит, да всю душу и высосет. Я всегда думал - байки для детей. А оказалось...
- Что оказалось? Байки и есть. Кто его видел, этого убийцу?..
- Ты, Борисыч, не кипятись. В Сарычево ты человек новый, тут суеты не любят. Чем обстоятельнее - тем лучше. Провинция... А видали его двое. Во-первых, поэт наш местный, Луценко по фамилии. А во-вторых - Лилька-одноглазая.
- Хорошо, что не слепая, - хмыкнул Иконников.
- Ты, брат, не смейся. Не веришь мне - можешь с ними сам потолковать..., - Гаврилыч вздохнул. - А "трава" у Цыгана все же левая...
Почти год назад, выйдя из "психушки", бывший следователь областной прокуратуры Борислав Борисович Иконников прикупил домик в деревне и навсегда покинул пределы мегаполиса.
Ему исполнился сорок один год, он два раза был женат, а третьего - не хотел.
Единственное, чего он желал - так это, чтобы все его оставили в покое. Историю местного балагура Гаврилыча он выслушал без особого интереса, но со вниманием. И решил, что попробует выяснить, что в ней - правда, а что - так, пересуды деревенские.
Спустя пару часов, проходя мимо дома той самой Лильки-одноглазой, он остановился около покосившейся, полусгнившей калитки.
- Эй, хозяйка!
Кричать пришлось долго; Лилька, как обычно, была пьяна. Пошатываясь и цедя нецензурщину, приблизилась она к незваному гостю.
- А-а, это ты, ментяра...
- Я не ментяра, а следователь прокуратуры, к тому же бывший.
- Все равно ментяра, - упрямо повторила Лилька, поправляя повязку, прикрывавшую несуществующий левый глаз.
Борислав уже был в курсе, что она одна воспитывает четверых детей от трех разных мужей и одного сожителя (который, собственно, и лишил Лильку глаза во время бурного алкогольного скандала, после чего сам отправился в места не столь отдаленные).
- Послушай, Лиля, я вот что хотел спросить...
- Кому Лиля, а кому - Лилия Денисовна! У себя в прокуратуре спрашивать будешь, уразумел? Давай, иди, куда шел, а мне детей кормить надо.
Иконников, готовый к такому повороту, медленно, двумя пальцами извлек из кармана сорочки сложенную купюру. В мутном глазе Лильки зажегся интерес.
- Эта чего эта? Трахнуться со мною решил? Так приходи вечером, как малые уснут...
- Нет, я по другому делу...
- По делу? А ты, часом, не ошибся адресом, сосед?
- Разрешишь в дом войти?
Лилька призадумалась.
- Н-нет, сосед, извини. Дети хворают, и вообще... Валяй, здесь выкладывай... своё дело.
- Я насчет убийцы, которого ты якобы видела. Ну, того самого, в жабьей маске.
Лилька протрезвела в момент. Замахала руками.
- Какой еще убийца, в какой еще маске?!. Ты давай, вали отсюда подобру-поздорову! И денег мне не надо твоих! Придумал тоже - про убийцу какого-то!..
Прежде, чем Иконников успел открыть рот, она ретировалась обратно в дом.
- Ладно, - пробурчал Борислав. - Придется идти к поэту.
Кирилл Луценко оказался более общительным, чем одноглазая алкоголичка.
Увидав на пороге Иконникова, местный стихоплёт взял его под локоть, подвёл к столу и выставил перед гостем литровую бутыль самогона.
- Это уже серьезно, - заметил Иконников.
- Что серьезно? Это? - Луценко с презрением ткнул в емкость пальцем. - Не смеши ты меня, Борисыч. Вот на моей свадьбе пятнадцать лет назад - да-а, было серьезно. А тут... Погоди, я сейчас огурчиков достану, сальца. В кои веки кто-то меня навестил.
- Я, Кирилл Иваныч, вот по какому вопросу...
- Погоди ты с вопросами! Давай сначала по "маленькой". Потом уж вопросы пойдут.
Иконников пересилил себя и опрокинул рюмку "первача" (самогон он не любил).
- Ну, давай, слушаю тебя, - благодушно произнес Луценко, выпив жгучую жидкость и смачно закусив огурцом.
- Убийца в жабьей маске. Гаврилыч сказал, ты его видел год назад, прошлым летом.
Луценко помрачнел. Налил себе вторую и залпом выпил, не закусывая.
- Много болтает твой Гаврилыч. Не видал я никого, ясно? Привиделось, с перепою. Простительно...
- И тебе привиделось, и Лильке-одноглазой?..
- А что эта стерва тебе рассказала? - Луценко уставился на гостя пытливым взглядом.
- Да ничего. Испугалась тоже, как вот ты сейчас. "Не помню - не знаю..." Трусоватый у вас народ в Сарычево, как я погляжу.
- Ты это... Выбирай выражения. А то я не посмотрю, что ты следак бывший... Давай-ка еще накатим, под сальцо...
Бутылка опустела почти что на две трети, и только тогда Луценко произнес:
- Тут тебе никто ничего... ик!.. не расскажет... про жабу эту.
- А почему, Кирилл? Страх все-таки давит?
- Ну, можно и так сказать... Понимаешь, фольклор это местный. Страшилка такая, что ли. Даже и те, кто не верят, стараются лишний раз про урода этого не упоминать.
- А кого он убивал-то? Кто были эти люди? - осторожно спросил Иконников.
- Люди как люди. Хотя... Два года назад сторожа зарезал, который дачу охранял у... ну, у буржуя нашего, у Коридзе. И тут же, спустя пару дней, женщину... Буфетчицу с автовокзала. Тогда-то Лилька его и видела. Вечером случилось, часов в десять. Лилька вроде побухать хотела, а они с буфетчицей, с Варварой, подруги были, ну и вот... Лилька со страху-то чуть не окочурилась. В дверях автовокзала они столкнулись. Он глянул на нее, отпихнул... Она жабью-то рожу его и запомнила.
- А почему связали эти два убийства? Кто решил, что сторожа и буфетчицу убил один и тот же человек?
- Кто-кто... Да менты из города! Следы от ботинок совпали на месте преступления. Ну, и еще что-то... Волокна, кажется.
- Волокна?
Луценко наморщил лоб, припоминая.
- Ну, эти... От одежды которые. Он вроде в темном балахоне был, Лилька следаку рассказала.
- Тогда так никого и не нашли?
Поэт выцедил в стакан остатки самогона.
- Не искали - вот и не нашли! Следак не очень ретивый попался. Порасспрашивал так, для виду... А через год уж другого прислали, посноровистей. Только и он ни с чем уехал.
- А кого убили год спустя?
- Да двух братьев Поганкиных, Емельяна и Игоря. На озере прирезали. Честно сказать, бандиты они были те еще. Рецидивисты. Может, потому менты и не стали из кожи вон лезть. Зато теперь понаедут. Слыхал, кого третьего дня порешили? Вальку Глотову, полюбовницу Коридзе. Того самого, у которого на даче сторожа укокошили.
- Интересно получается..., - задумчиво пробубнил Иконников.
- А по мне, ничего интересного. Мне лично это ох как не по душе! А знаешь, почему?
- Догадываюсь. Валя эта самая - только первая жертва за лето. Должна быть и вторая, так?
- Так, - угрюмо хрустнул огурцом стихоплет.
- А теперь скажи, Кирилл - мне одному кажется, что все убийства происходят вокруг Коридзе? Сторож, любовница, братья Поганкины... Я слыхал, они на этого Коридзе как раз "шестерили" одно время. Буфетчица немного не вписывается.
- Еще как вписывается, - усмехнулся Луценко. - Она ж бывшая сожительница Валеры.
- Какого Валеры?
- Да Коридзе, какого ж еще! Валерий Автандилович его зовут, если ты не в курсе.
- Не в курсе... Коридзе и Коридзе. И что он - с буфетчицей?.. - Иконников выразительно потер друг о друга указательные пальцы.
- Ну да, ну да! Давно это было... Валера тогда только подыматься начал, парочку ларьков под себя подмял. Варвара-то она постарше его была лет на восемь. Помогала ему. Сама даже чуть было на "зону" не загремела. Отмазалась... Потом Валера уехал, Москву покорять. И вернулся уже года четыре назад, королем... Дом выстроил, торговлю местную под "крышу" определил. Как видно, для Москвы он жидковат оказался, а тут - в самый раз. Братья Поганкины в подручных у него ходили. Припугнули кое-кого. А кой-кому и... Покруче объяснили, чьи в лесу шишки и кто в доме хозяин. Всех, вроде, это устроило. А потом вот... Убийства начались. Такой у нас расклад, Борисыч. Только ты это... Я тебе ничего не говорил, хорошо?..
Когда дверь в металлических воротах со скрипом открылась, то Иконников едва удержался, чтобы не отпрянуть: перед ним высилось нечто человекообразное, одетое с ног до головы в "камуфляж", да еще держащее за ошейник громадного злобного ротвейлера.
- Вы к кому? - процедило нечто.
- Я к Валерию Автандиловичу.
- Он никого не принимает.
- Скажите - пришел бывший следователь Иконников.
- Ща, погодите...
Дверь захлопнулась перед самым носом у Борислава и вновь отворилась спустя две или три минуты.
- Босс никого не принимает, - повторил "секъюрити", глядя куда-то поверх головы Иконникова и неспешно пережевывая мощными челюстями жвачку.
- Ну, на нет и суда нет, - резюмировал Борислав. - Всего хорошего!
При свете голой лампочки, висящей под потолком, Борислав вычерчивал схему на листке бумаги. В центре он поместил круг с вписанной в него фамилией "Коридзе". От круга тянулись линии к четырем другим кругам, поменьше. В них Борислав попеременно вписал: "Варвара-буф.", "Бр.Поганкины", "Сторож", "Валя Г.".
Чуть помедлив, Иконников добавил пятый круг, и поставил внутри него жирный вопросительный знак. А внизу листа изобразил два прямоугольника с надписями: "поэт" и "Лилька". Начертал над ними фигурную скобку и увенчал ее словом: "Свидетели".
От размышлений его отвлек осторожный стук в оконное стекло. Он встал, приподнял шпингалет... Снаружи стоял Серега-Цыган.
- Как дела, сосед?
- Нормально, не жалуюсь.
- Вот то, что просил, - Сергей, воровато оглянувшись, быстро выложил на подоконник парочку умело свернутых "косяков".
- Чего озираешься-то? - криво усмехнулся Борислав. - Участковый местный давно уж из твоих рук ест, а "крыша" у тебя - сам Коридзе...
- Да мало ли..., - нервно ответил Цыган. - Время-то позднее. Говорят, опять этот объявился... ну, с жабьим рылом который. Вальку Глотову он, по ходу, третьего дня прирезал. Прикажешь Автандилыча на помощь звать, ежели что?..
- А тебе чего бояться? У тебя, небось, и ствол имеется.
Цыган опять заозирался по сторонам.
- Да пофиг ему тот ствол! Выйдет из-за сосны, ножичком ткнет, и поминай, как звали. Ты вот чего, сосед... Завтра сюда "мусора" нагрянут... ну, в смысле, бригада из области. Всех опрашивать будут, по домам ходить, и всё такое. Так ты поаккуратнее с "дурью"-то, лады?
Цыган исчез в темноте. А Борислав, не сразу закрыв окно, еще пару минут наслаждался вечерней прохладой.
"Здорово напуганы люди. Если даже Цыган опасается... Конечно, тут надо учесть еще и психологию глубинки, однако ж... Похоже, что всё завязано на местного олигарха, Коридзе. Вон какой охраной он себя окружил. И Цыган откуда-то в курсе по поводу завтрашней милицейской проверки. Скорее всего, местный участковый Фомич нашептал..."
Иконников лег лишь под утро. А во сне он (как и в жизни) отчаянно спорил со своим начальником Киселевым, который упорно не желал подпускать его к расследованию так называемых "резонансных" дел.
В управлении за Иконниковым даже закрепилось прозвище - "вечно второй". Дело было в том, что с Бориславом Борисовичем невозможно было "договориться". Соответственно, и "навара" начальству ждать от него не приходилось. В реальности споры с руководством завершились депрессией, запоями и, в конце концов, двумя месяцами на больничной койке.
А во сне Иконников просто хлопнул дверью кабинета. И - пробудился... Идущих к его дому полицейских Борислав заметил из окна. Вернее, двоих полицейских и одного в штатском. И обрадовался, потому что этого последнего он узнал...
Через минуту друзья уже радостно обнимались в сенях.
- Борька, черт!.. Сколько лет - сколько зим! А мы всё гадали - куда ты подевался?!. Ну, рассказывай!
- Да что там рассказывать, Жень... Живу себе тут тихо, отцовское наследство потихоньку проедаю. О будущем стараюсь не думать. А ты в связи с убийцей в жабьей маске приехал?
Евгений откашлялся.
- Слыхал уже? Третий год эта хренотень... Область уже заинтересовалась. До этого из района людей присылали, хотели своими силами раскрыть... Да, видать, не по зубам им орешек.
- Что, Коридзе кипеж поднял, когда его любовницу убили?
- Да ты, я смотрю, у нас клуб знатоков, "Что?", "Где?", "Когда?". Ну, пошумел немного Автандилыч... Как немного: московские связи свои подключил. А они приказали разобраться в короткие сроки. Сам знаешь, как оно бывает. И вот я здесь.
- Версии?..
Евгений махнул рукой.
- Какие там версии?.. Работать будем в двух направлениях: месть, либо маньяк.
- Маньяк? - поразился Иконников.
- Ну да, из числа отдыхающих. Убийства-то только летом происходят, когда тут туристов полно. Приехал - убил - уехал. И так до следующего года. - А что общего у жертв? Две женщины, трое мужчин. Возраст - самый разный. Какой же это маньяк?
- Ну... Вот такой вот, - неуверенно произнес Евгений. - Неправильный. Может, он деревенских жителей в принципе не переваривает. Валит их без разбору. Пять убийств - это уже серия...
- Да ты сам в это не веришь, Женя! "Се-ерия!" Все жертвы так или иначе связаны с Коридзе! Вот из этого и исходи. Слушай, а ты, вообще-то, чего ко мне пришел? Я тоже подозреваемый?
- Не глупи, Борислав. Я тут всех обхожу, между прочим. И хотел бы просить тебя о помощи, раз уж выпал шанс...
- Вот как? - искренне удивился хозяин дома. - Ну, излагай.
- Тут, понимаешь, какое дело... Местные рассказали, что... В общем, убийца этот, в жабьей маске... Вроде, такое было уже... После войны. И до этого, за много лет - тоже...
- Женя, извини. Я не понимаю, куда ты клонишь.
- Да я и сам толком...,- следователь был явно смущен и уже сам, похоже, жалел, что затеял этот разговор. - Словом... Есть тут один священник. Старый совсем. Ну, и... Не того. Короче, блаженный он. Говорят, он что-то знает.
- И?..
- Мне он навряд ли расскажет. А вот тебе...
Наконец, до Борислава дошло.
- Ах, вот в чем дело! То есть, как один псих - другому, да? Ты ведь это имел в виду?
- Нет, что ты! - поспешно возразил бывший коллега. - Просто... Ты всегда умел находить общий язык с самыми разными свидетелями.
- Ладно, уговорил, - проворчал Иконников. - Тем более, я, кажется, знаю, о ком ты говоришь.
...Неслышно ступая, он приблизился к корявому стволу, покрытому мхом. Запустил в дупло руку. Достав объемистый пакет, присел на корточки и бережно развернул его. Встряхнул темную плащ-накидку. Набросил на плечи и тщательно завязал под горлом тесемки. Затем натянул на лицо маску из тонкой резины, подогнал, проверяя, чтобы прорези для глаз заняли свои места. Последним взял в руки остро отточенный нож с удобной, полированной рукоятью...
---
С отцом Леонтием Иконников до этого сталкивался мельком, в магазине и на улице. Старик неизменно бормотал что-то себе под нос, не особенно и замечая, что вокруг происходит.
Жил он в небольшой пристройке, у самого храма. Но службу не служил - вместо него это делал раз в неделю приезжий батюшка из райцентра. Заметив гостя еще издали, отец Леонтий заковылял ему навстречу.
- Ну, здравствуй, сынок. Как живешь?
Иконников опешил; до сих пор они ограничивались при встрече короткими вежливыми кивками.
- Спасибо, батюшка. Все нормально.
- Нормально... Нормально... Пойдем в дом.
Они вошли в пристройку, обставленную с чрезвычайной аскетичностью, что, впрочем, Иконникова, не удивило.
- Присядь. Нечем попотчевать тебя, вот беда.
- Да вы не беспокойтесь, отец Леонтий...
- "Не беспокойтесь..." А что еще остается делать, кроме этого? Ох, ангел-хранитель, демон-погубитель..., - старик отвернулся внезапно и принялся истово креститься на висящую в углу икону, едва слышно бормоча какую-то молитву. Иконников сидел на колченогом стуле, не шевелясь и испытывая крайнюю неловкость.
Когда Леонтий вновь повернулся к нему, выражение лица его стало другим. Он будто не узнавал Борислава, впервые в жизни видел его.
- С вами все в порядке, батюшка? - на всякий случай спросил Иконников.
Движением, характерным для слепца, старик провел рукою по лицу гостя. Затем тихо и кротко спросил:
- Ты... кто?
Иконников предпочел не отвечать прямо.
- Я хотел спросить вас... Говорят, что вы знаете про этого убийцу... Ну, про человека в жабьей маске, который убивает.
Святой отец выпрямился.
- Не человек это.
- Да? А кто же?
- Зверь, - уверенно ответил Леонтий. - Зверь, поедающий грехи наши.
Борислав понимающе покивал и неспешно поднялся со стула.
- Простите, отец... Я, пожалуй, пойду.
И уже когда он взялся за ручку двери, то услыхал позади себя слабый голос:
- Сына моего он забрал...
"Сына?.." Иконников замер. Медленно повернул голову.
- Он убил вашего сына?..
- Забрал, - упрямо повторил Леонтий, глядя в одну точку.
- А когда это случилось?
Вместо ответа старик вновь забормотал молитву, прикрыв при этом глаза. Борислав различил лишь: "ангел-хранитель", "демон-погубитель"
... По пути домой Борислав решил завернуть к Гаврилычу. Тот, как всегда, держал двери дома открытыми и, сидя на диване, смотрел телевизор. На экране двое бойцов мутузили друг друга при помощи каких-то экзотических приемов.
- Что это? - спросил вместо приветствия Иконников.
- Капоэйра, - пояснил Гаврилыч. - Борьба, изобретенная рабами Южной Америки.
Тут и Иконников припомнил, что видел раз какой-то фильм, где герой владел приемами этой борьбы.
Поставив запись на "Паузу", Гаврилыч двинулся к холодильнику.
- Ну что - пива, водочки?
- Да нет, не хочется что-то. Скажи, а ты знаком с местным священником, отцом Леонтием?
Бориславу показалось, что его приятель, услышав этот вопрос, на секунду напрягся.
- Со священником? Да, его все тут знают. Он не в себе, но, в принципе, безобидный старик. А почему ты спросил?
- Да понимаешь... Он говорит, что убийца якобы забрал его сына. Но когда это случилось? Никто из тех, кого убили недавно, не может быть его сыном. Известно также, что убийца в маске появлялся в этих местах после войны. А сколько лет было тогда отцу Леонтию? Мог у него быть сын?
Гаврилыч призадумался.
- Не знаю, Борь, не знаю. А ты что, с ним говорил?
- Говорил. Следователь из области намекнул мне, что отец Леонтий может что-то рассказать про убийцу в маске.
- Следователь? А он-то почем знает?
- Понятия не имею. Просто он - мой товарищ, мы хорошо знакомы. И он попросил меня побеседовать с отцом Леонтием.
- М-да... Странно все это, ты не находишь?
Иконников ответить не успел - потому что в этот момент с улицы донесся истошный крик: "Уби-или-и!!!"
Прохоровна, торговка семечками, бежала по тротуару, выкрикивая как заведенная: "Убили! Убили!"
Когда она, наконец, остановилась, чтобы перевести дыхание, то вокруг нее собралась толпа. Иконников протиснулся поближе.
- Кого убили, бабушка?
А убили, как оказалось, Сережку-Цыгана...
- Повесили в лесу..., - Евгений побарабанил пальцами по столу. - И если бы не внучка этой... как ее?..
- Прохоровны, - подсказал Борислав.
- Ну да... Так вот, если б не она со своими ягодами, то хрен бы его так скоро нашли.
- Но удар ножом...
- Да! - внезапно взорвался следователь. - Был удар ножом! Причем тем же самым! Все убийства - одним и тем же ножом! И как этот... Цыган, по-твоему, был связан с Коридзе?
- Очень даже был: он продавал "дурь", пользуясь покровительством Коридзе.
- Что?!. - Евгений аж подпрыгнул. - Тут у вас еще и "дурью" приторговывают?..
- А что тебя так удивляет? - невозмутимо отреагировал Иконников.
- Ну, знаешь...
- Ты лучше скажи: кто из местных шепнул тебе, что отец Леонтий может что-то знать об убийце?
- Ну, Луценко. И что с того?
Борислав рывком поднялся с места.
- Идем к нему!
Но Кирилла дома не оказалось. Вместо него Борислав и Евгений застали другого человека. Он сидел у стола и в задумчивости теребил перламутровые четки.
- Ах, вот чей это джип с мордоворотами там, снаружи! - усмехнулся Евгений. - Ну, здравствуйте, Валерий Автандилович!
Человек медленно встал.
- Здравствуйте, господин следователь.
Иконников впервые так близко видел местного олигарха Коридзе и отметил про себя, что харизма у него-таки есть: рост где-то метр-девяносто, перебитый нос, волевой подбородок... Наверное, и безо всяких денег девки перед ним штабелями падают, подумал Борислав.
- А где Кирилл Луценко? - спросил Евгений.
- Я и сам хотел бы это знать.
- Что вы делаете в его доме?
- Я обязан отвечать?
Евгений, который и до этого был на взводе, решил пойти ва-банк.
- Да! Иначе я задержу вас за проникновение в чужое жилище.
Коридзе презрительно усмехнулся.
- Мальчишка постучался в ворота и передал записку охраннику. Кто-то пригласил меня прийти в этот дом и пообещал рассказать об убийствах...
- Записка при вас?
- Нет, выбросил. Я могу идти?
- Минуточку! Когда вы пришли сюда - хозяина уже не было?
- А сами как думаете? Дверь была открыта, я постучал... Хотел подождать его здесь.
Борислав и Евгений переглянулись.
- Ладно, я вас не задерживаю, - неохотно процедил следователь. Коридзе ушел.
- Послушай, Женя... Я, кажется, начинаю понимать кое-что. Вот что нужно сделать...
При обыске в доме Луценко обнаружили тетрадку, исписанную стихами, что, впрочем, для поэта было естественно. Одно стихотворение привлекло внимание Евгения.
- Гляди-ка, Борь... "Кто убийца в жабьей маске? Может, это просто сказка? Нет! Ведь вечером с опаской я из дому выхожу!"
Они помолчали с минуту.
- Думаешь, его уже нет в живых? - спросил следователь.
- Боюсь, что так. Понимаешь, он что-то знал... Знал и боялся. Мне он тоже неспроста начал рассказывать про эти убийства... Как будто хотел на след навести. Я попробую поговорить с Лилькой-одноглазой.
Однако и во второй раз многодетная мать не проявила никакого желания общаться на тему убийств, происходящих в Сарычево. Правда, в дом она Борислава все-таки впустила.
- Ну и что? Убили твоего Цыгана - и поделом ему! "Дурью" травил своих же односельчан! Решил доконать тех, кого водка не доконала! Думаешь, я жалеть его буду?..
- Да причем тут Цыган! Сегодня - Цыган, а завтра?.. Ты, я, отец Леонтий?.. Почему какой-то псих должен решать, кому тут жить, а кому умереть?!. Я понимаю, Лиля, что ты боишься, но... Всякому страху ведь должен быть предел!
Лилька приблизилась к Бориславу и нарочито медленно стащила с головы черную повязку. Теперь на гостя смотрели один живой глаз и одна пустая глазница.
- Видишь, сосед?.. Так вот... Я не хочу лишиться еще и этого глаза. Ты меня понял?..
Иконников кивнул и, повернувшись, пошел к двери. Когда Борислав вернулся в дом Луценко, то там его ждал сюрприз.
- Гляди, чего ребята за сараем нашли,- сказал Евгений, показывая на лежащие на столе резиновую маску и нож.
- А на ноже, конечно, отпечатки пальцев Кирилла, - задумчиво произнес Борислав. - Грубая работа...
- Насчет отпечатков не знаю еще... То есть, ты не веришь, что это он, да?
- Мне и в голову такое не приходило. Давай дождемся ответа на твой запрос, а потом будем делать выводы.
Ночью Бориславу спалось плохо. Он ворочался с боку на бок, а затем встал и, не зажигая света, подошел к окну. Ему показалось, что там, снаружи, кто-то стоит... Он отдернул занавеску... Свет от карманного фонаря ударил в стекло, ослепил, и тут же погас...
И в эту секунду зрение Борислава зафиксировало образ - лицо, скрытое отвратительной жабьей маской. Иконников отпрянул, двинул ладонью по выключателю...
Стал озираться в поисках какого-нибудь оружия и схватил со стола кухонный нож. Прижавшись спиной ко входной двери, затаил дыхание... Почему-то всплыла в мозгу фраза из анекдота: "Так вот ты какой, северный олень!"
Ее сменила мысль: "А если у него пистолет?.."
Он так и заснул - на корточках, полусидя, сжимая в руках нож. Утром его, как всегда, разбудил крик соседского петуха.
- Черт, привидится же!..
"А ну как не привиделось?.."
Борислав сварил себе кофе. Через полчаса стук в дверь возвестил о приходе Евгения. Иконников решил не рассказывать ему о ночном происшествии.
- Вот то, что ты просил узнать. Дело прошлое, никак в толк не возьму, что это меняет...
Борислав бегло просмотрел бумаги.
- Многое меняет, Женя...
= = =
- Э-эх, утро-то какое!
Борислав вышел из зарослей и направился к берегу. Человек, стоявший у самой воды, заметил его и повернулся. Протянул руку для приветствия. Борислав спрятал ладони за спину...
- Вот даже как?
- А ты думал?..
Они стояли друг против друга, и напряжение почти что зримо висело в воздухе, контрастируя с умиротворяющим пейзажем - лес, озеро, ласковые лучи летнего солнца...
- А ведь я с тобою почти подружился...
- Почти, Борислав, не считается, - вздохнул собеседник. - Ни за что не поверю, что ты пришел один.
- А я тебя верить и не прошу...
- Ты один во всем этом проклятом месте похож был на человека. Один! А они... Они все - нелюди. Рабы страха, им нужен был страх! И я им его дал... Я, понимаешь?..
Оборвав фразу на полуслове, Гаврилыч внезапно оттолкнулся от земли обеими ногами, и, взмывая в воздух, попытался достать Борислава замысловатым ударом капоэйры. Иконников резко отшатнулся, ловя момент приземления своего визави, и затем ударил сам, метя ребром ладони в шею.
Второй удар пришелся в солнечное сплетение, и сложил Гаврилыча пополам, после чего Иконников навалился сверху и заломил обе руки противника за спину...
Из кустов на помощь уже спешили Евгений и два его неизменных оперативника.
- Ну зачем было так рисковать-то, Боря?
- Просто я был уверен, что справлюсь, - ответил Иконников, переведя дух.
- Гаврилыч, значит...
- Да. Вениамин Гаврилович Трефилов, пятьдесят шестого года рождения. Внебрачный сын отца Леонтия. Который и стал первым убийцей в жабьей маске. Ну, если не считать того, из легенд, что якобы мстил помещикам за обиженных крестьян. Кто знает, может, и правда - мстил... А отец Леонтий, вернувшись с войны, узнал в новом председателе сельсовета того самого подонка, что раскулачивал его родителей в начале тридцатых. И начались убийства... Вначале - сын председателя. Затем - его дочь... Самого председателя он не тронул, но тот запил с горя и вскоре повесился. Убийца в жабьей маске... Зверь, пожирающий наши грехи. Отец Леонтий после всего надолго покинул эти места и вернулся уже в середине пятидесятых. Потом принял сан. И стал сходить с ума... Он не мог забыть содеянного. Только сын его знал всю правду.
- И решил продолжить дело отца?
- Да, в какой-то мере. Олицетворением зла для него стал местный нувориш Коридзе...
- A Луценко? Он все знал?
- Гаврилыч с Кириллом были приятелями, - пояснил Борислав. - Поэт о чем-то догадывался, он же видел убийцу - мельком, на озере, когда тот расправлялся с братьями Поганкиными. Затем дважды встречал Гаврилыча, когда тот шел от дома отца Леонтия. Манера двигаться, фигура... Короче, Луценко в конце концов решил продать Коридзе информацию, и даже назначил встречу, послав записку, но... Гаврилыч его опередил. Убил, зарыл тело в лесу и подкинул маску и нож...
- ...С отпечатками, - вставил Евгений. - Пальцы убитого поэта к ручке прижал.
- Я тоже хорош... черт возьми!.. Проговорился Гаврилычу о том, что ты поручил мне расспросить отца Леонтия. Он сразу вычислил, кто из местных пытается его сдать.
- Но ведь хитер был, сволочь! - в сердцах произнес Евгений.
- Хитер, не спорю. Да и мы с тобой, Женя, не лыком шиты.
- Борислав..., - голос Евгения дрогнул. - Я не знаю, разрешат ли тебе вернуться, но... Поверь, я сделаю всё для этого. Мы с тобою ещё поработаем.
- Я и говорю - брехня всё это! Однако же кто-то людей убивает? Факт! - Гаврилыч в последний раз затянулся "косячком" и запулил "бычок" в озеро. - Рыбы докурят. Эх, левый-таки у Сережки-Цыгана товар... Не торкает. А ты что думаешь, Борисыч?
- Да уж, не голландская травка.
- А ты, поди, пробовал...
Они сидели у самой воды. День клонился к вечеру. Начинали потихоньку беспокоить комары.
- Третье лето подряд приходит..., - горестно вздохнул Гаврилыч. - Два года назад впервые объявился. И как раз двоих-то убил. Следак из города приезжал, искали-искали, никого не нашли. Сгинул будто... Аккурат спустя год нарисовался. И опять - двоих... Убийца в жабьей маске... Легенда местная. Помню, меня еще в детстве маманя стращала. Не ходи, говорит, в лес - там живет огро-омная жаба! Схватит, утащит, да всю душу и высосет. Я всегда думал - байки для детей. А оказалось...
- Что оказалось? Байки и есть. Кто его видел, этого убийцу?..
- Ты, Борисыч, не кипятись. В Сарычево ты человек новый, тут суеты не любят. Чем обстоятельнее - тем лучше. Провинция... А видали его двое. Во-первых, поэт наш местный, Луценко по фамилии. А во-вторых - Лилька-одноглазая.
- Хорошо, что не слепая, - хмыкнул Иконников.
- Ты, брат, не смейся. Не веришь мне - можешь с ними сам потолковать..., - Гаврилыч вздохнул. - А "трава" у Цыгана все же левая...
Почти год назад, выйдя из "психушки", бывший следователь областной прокуратуры Борислав Борисович Иконников прикупил домик в деревне и навсегда покинул пределы мегаполиса.
Ему исполнился сорок один год, он два раза был женат, а третьего - не хотел.
Единственное, чего он желал - так это, чтобы все его оставили в покое. Историю местного балагура Гаврилыча он выслушал без особого интереса, но со вниманием. И решил, что попробует выяснить, что в ней - правда, а что - так, пересуды деревенские.
Спустя пару часов, проходя мимо дома той самой Лильки-одноглазой, он остановился около покосившейся, полусгнившей калитки.
- Эй, хозяйка!
Кричать пришлось долго; Лилька, как обычно, была пьяна. Пошатываясь и цедя нецензурщину, приблизилась она к незваному гостю.
- А-а, это ты, ментяра...
- Я не ментяра, а следователь прокуратуры, к тому же бывший.
- Все равно ментяра, - упрямо повторила Лилька, поправляя повязку, прикрывавшую несуществующий левый глаз.
Борислав уже был в курсе, что она одна воспитывает четверых детей от трех разных мужей и одного сожителя (который, собственно, и лишил Лильку глаза во время бурного алкогольного скандала, после чего сам отправился в места не столь отдаленные).
- Послушай, Лиля, я вот что хотел спросить...
- Кому Лиля, а кому - Лилия Денисовна! У себя в прокуратуре спрашивать будешь, уразумел? Давай, иди, куда шел, а мне детей кормить надо.
Иконников, готовый к такому повороту, медленно, двумя пальцами извлек из кармана сорочки сложенную купюру. В мутном глазе Лильки зажегся интерес.
- Эта чего эта? Трахнуться со мною решил? Так приходи вечером, как малые уснут...
- Нет, я по другому делу...
- По делу? А ты, часом, не ошибся адресом, сосед?
- Разрешишь в дом войти?
Лилька призадумалась.
- Н-нет, сосед, извини. Дети хворают, и вообще... Валяй, здесь выкладывай... своё дело.
- Я насчет убийцы, которого ты якобы видела. Ну, того самого, в жабьей маске.
Лилька протрезвела в момент. Замахала руками.
- Какой еще убийца, в какой еще маске?!. Ты давай, вали отсюда подобру-поздорову! И денег мне не надо твоих! Придумал тоже - про убийцу какого-то!..
Прежде, чем Иконников успел открыть рот, она ретировалась обратно в дом.
- Ладно, - пробурчал Борислав. - Придется идти к поэту.
Кирилл Луценко оказался более общительным, чем одноглазая алкоголичка.
Увидав на пороге Иконникова, местный стихоплёт взял его под локоть, подвёл к столу и выставил перед гостем литровую бутыль самогона.
- Это уже серьезно, - заметил Иконников.
- Что серьезно? Это? - Луценко с презрением ткнул в емкость пальцем. - Не смеши ты меня, Борисыч. Вот на моей свадьбе пятнадцать лет назад - да-а, было серьезно. А тут... Погоди, я сейчас огурчиков достану, сальца. В кои веки кто-то меня навестил.
- Я, Кирилл Иваныч, вот по какому вопросу...
- Погоди ты с вопросами! Давай сначала по "маленькой". Потом уж вопросы пойдут.
Иконников пересилил себя и опрокинул рюмку "первача" (самогон он не любил).
- Ну, давай, слушаю тебя, - благодушно произнес Луценко, выпив жгучую жидкость и смачно закусив огурцом.
- Убийца в жабьей маске. Гаврилыч сказал, ты его видел год назад, прошлым летом.
Луценко помрачнел. Налил себе вторую и залпом выпил, не закусывая.
- Много болтает твой Гаврилыч. Не видал я никого, ясно? Привиделось, с перепою. Простительно...
- И тебе привиделось, и Лильке-одноглазой?..
- А что эта стерва тебе рассказала? - Луценко уставился на гостя пытливым взглядом.
- Да ничего. Испугалась тоже, как вот ты сейчас. "Не помню - не знаю..." Трусоватый у вас народ в Сарычево, как я погляжу.
- Ты это... Выбирай выражения. А то я не посмотрю, что ты следак бывший... Давай-ка еще накатим, под сальцо...
Бутылка опустела почти что на две трети, и только тогда Луценко произнес:
- Тут тебе никто ничего... ик!.. не расскажет... про жабу эту.
- А почему, Кирилл? Страх все-таки давит?
- Ну, можно и так сказать... Понимаешь, фольклор это местный. Страшилка такая, что ли. Даже и те, кто не верят, стараются лишний раз про урода этого не упоминать.
- А кого он убивал-то? Кто были эти люди? - осторожно спросил Иконников.
- Люди как люди. Хотя... Два года назад сторожа зарезал, который дачу охранял у... ну, у буржуя нашего, у Коридзе. И тут же, спустя пару дней, женщину... Буфетчицу с автовокзала. Тогда-то Лилька его и видела. Вечером случилось, часов в десять. Лилька вроде побухать хотела, а они с буфетчицей, с Варварой, подруги были, ну и вот... Лилька со страху-то чуть не окочурилась. В дверях автовокзала они столкнулись. Он глянул на нее, отпихнул... Она жабью-то рожу его и запомнила.
- А почему связали эти два убийства? Кто решил, что сторожа и буфетчицу убил один и тот же человек?
- Кто-кто... Да менты из города! Следы от ботинок совпали на месте преступления. Ну, и еще что-то... Волокна, кажется.
- Волокна?
Луценко наморщил лоб, припоминая.
- Ну, эти... От одежды которые. Он вроде в темном балахоне был, Лилька следаку рассказала.
- Тогда так никого и не нашли?
Поэт выцедил в стакан остатки самогона.
- Не искали - вот и не нашли! Следак не очень ретивый попался. Порасспрашивал так, для виду... А через год уж другого прислали, посноровистей. Только и он ни с чем уехал.
- А кого убили год спустя?
- Да двух братьев Поганкиных, Емельяна и Игоря. На озере прирезали. Честно сказать, бандиты они были те еще. Рецидивисты. Может, потому менты и не стали из кожи вон лезть. Зато теперь понаедут. Слыхал, кого третьего дня порешили? Вальку Глотову, полюбовницу Коридзе. Того самого, у которого на даче сторожа укокошили.
- Интересно получается..., - задумчиво пробубнил Иконников.
- А по мне, ничего интересного. Мне лично это ох как не по душе! А знаешь, почему?
- Догадываюсь. Валя эта самая - только первая жертва за лето. Должна быть и вторая, так?
- Так, - угрюмо хрустнул огурцом стихоплет.
- А теперь скажи, Кирилл - мне одному кажется, что все убийства происходят вокруг Коридзе? Сторож, любовница, братья Поганкины... Я слыхал, они на этого Коридзе как раз "шестерили" одно время. Буфетчица немного не вписывается.
- Еще как вписывается, - усмехнулся Луценко. - Она ж бывшая сожительница Валеры.
- Какого Валеры?
- Да Коридзе, какого ж еще! Валерий Автандилович его зовут, если ты не в курсе.
- Не в курсе... Коридзе и Коридзе. И что он - с буфетчицей?.. - Иконников выразительно потер друг о друга указательные пальцы.
- Ну да, ну да! Давно это было... Валера тогда только подыматься начал, парочку ларьков под себя подмял. Варвара-то она постарше его была лет на восемь. Помогала ему. Сама даже чуть было на "зону" не загремела. Отмазалась... Потом Валера уехал, Москву покорять. И вернулся уже года четыре назад, королем... Дом выстроил, торговлю местную под "крышу" определил. Как видно, для Москвы он жидковат оказался, а тут - в самый раз. Братья Поганкины в подручных у него ходили. Припугнули кое-кого. А кой-кому и... Покруче объяснили, чьи в лесу шишки и кто в доме хозяин. Всех, вроде, это устроило. А потом вот... Убийства начались. Такой у нас расклад, Борисыч. Только ты это... Я тебе ничего не говорил, хорошо?..
Когда дверь в металлических воротах со скрипом открылась, то Иконников едва удержался, чтобы не отпрянуть: перед ним высилось нечто человекообразное, одетое с ног до головы в "камуфляж", да еще держащее за ошейник громадного злобного ротвейлера.
- Вы к кому? - процедило нечто.
- Я к Валерию Автандиловичу.
- Он никого не принимает.
- Скажите - пришел бывший следователь Иконников.
- Ща, погодите...
Дверь захлопнулась перед самым носом у Борислава и вновь отворилась спустя две или три минуты.
- Босс никого не принимает, - повторил "секъюрити", глядя куда-то поверх головы Иконникова и неспешно пережевывая мощными челюстями жвачку.
- Ну, на нет и суда нет, - резюмировал Борислав. - Всего хорошего!
При свете голой лампочки, висящей под потолком, Борислав вычерчивал схему на листке бумаги. В центре он поместил круг с вписанной в него фамилией "Коридзе". От круга тянулись линии к четырем другим кругам, поменьше. В них Борислав попеременно вписал: "Варвара-буф.", "Бр.Поганкины", "Сторож", "Валя Г.".
Чуть помедлив, Иконников добавил пятый круг, и поставил внутри него жирный вопросительный знак. А внизу листа изобразил два прямоугольника с надписями: "поэт" и "Лилька". Начертал над ними фигурную скобку и увенчал ее словом: "Свидетели".
От размышлений его отвлек осторожный стук в оконное стекло. Он встал, приподнял шпингалет... Снаружи стоял Серега-Цыган.
- Как дела, сосед?
- Нормально, не жалуюсь.
- Вот то, что просил, - Сергей, воровато оглянувшись, быстро выложил на подоконник парочку умело свернутых "косяков".
- Чего озираешься-то? - криво усмехнулся Борислав. - Участковый местный давно уж из твоих рук ест, а "крыша" у тебя - сам Коридзе...
- Да мало ли..., - нервно ответил Цыган. - Время-то позднее. Говорят, опять этот объявился... ну, с жабьим рылом который. Вальку Глотову он, по ходу, третьего дня прирезал. Прикажешь Автандилыча на помощь звать, ежели что?..
- А тебе чего бояться? У тебя, небось, и ствол имеется.
Цыган опять заозирался по сторонам.
- Да пофиг ему тот ствол! Выйдет из-за сосны, ножичком ткнет, и поминай, как звали. Ты вот чего, сосед... Завтра сюда "мусора" нагрянут... ну, в смысле, бригада из области. Всех опрашивать будут, по домам ходить, и всё такое. Так ты поаккуратнее с "дурью"-то, лады?
Цыган исчез в темноте. А Борислав, не сразу закрыв окно, еще пару минут наслаждался вечерней прохладой.
"Здорово напуганы люди. Если даже Цыган опасается... Конечно, тут надо учесть еще и психологию глубинки, однако ж... Похоже, что всё завязано на местного олигарха, Коридзе. Вон какой охраной он себя окружил. И Цыган откуда-то в курсе по поводу завтрашней милицейской проверки. Скорее всего, местный участковый Фомич нашептал..."
Иконников лег лишь под утро. А во сне он (как и в жизни) отчаянно спорил со своим начальником Киселевым, который упорно не желал подпускать его к расследованию так называемых "резонансных" дел.
В управлении за Иконниковым даже закрепилось прозвище - "вечно второй". Дело было в том, что с Бориславом Борисовичем невозможно было "договориться". Соответственно, и "навара" начальству ждать от него не приходилось. В реальности споры с руководством завершились депрессией, запоями и, в конце концов, двумя месяцами на больничной койке.
А во сне Иконников просто хлопнул дверью кабинета. И - пробудился... Идущих к его дому полицейских Борислав заметил из окна. Вернее, двоих полицейских и одного в штатском. И обрадовался, потому что этого последнего он узнал...
Через минуту друзья уже радостно обнимались в сенях.
- Борька, черт!.. Сколько лет - сколько зим! А мы всё гадали - куда ты подевался?!. Ну, рассказывай!
- Да что там рассказывать, Жень... Живу себе тут тихо, отцовское наследство потихоньку проедаю. О будущем стараюсь не думать. А ты в связи с убийцей в жабьей маске приехал?
Евгений откашлялся.
- Слыхал уже? Третий год эта хренотень... Область уже заинтересовалась. До этого из района людей присылали, хотели своими силами раскрыть... Да, видать, не по зубам им орешек.
- Что, Коридзе кипеж поднял, когда его любовницу убили?
- Да ты, я смотрю, у нас клуб знатоков, "Что?", "Где?", "Когда?". Ну, пошумел немного Автандилыч... Как немного: московские связи свои подключил. А они приказали разобраться в короткие сроки. Сам знаешь, как оно бывает. И вот я здесь.
- Версии?..
Евгений махнул рукой.
- Какие там версии?.. Работать будем в двух направлениях: месть, либо маньяк.
- Маньяк? - поразился Иконников.
- Ну да, из числа отдыхающих. Убийства-то только летом происходят, когда тут туристов полно. Приехал - убил - уехал. И так до следующего года. - А что общего у жертв? Две женщины, трое мужчин. Возраст - самый разный. Какой же это маньяк?
- Ну... Вот такой вот, - неуверенно произнес Евгений. - Неправильный. Может, он деревенских жителей в принципе не переваривает. Валит их без разбору. Пять убийств - это уже серия...
- Да ты сам в это не веришь, Женя! "Се-ерия!" Все жертвы так или иначе связаны с Коридзе! Вот из этого и исходи. Слушай, а ты, вообще-то, чего ко мне пришел? Я тоже подозреваемый?
- Не глупи, Борислав. Я тут всех обхожу, между прочим. И хотел бы просить тебя о помощи, раз уж выпал шанс...
- Вот как? - искренне удивился хозяин дома. - Ну, излагай.
- Тут, понимаешь, какое дело... Местные рассказали, что... В общем, убийца этот, в жабьей маске... Вроде, такое было уже... После войны. И до этого, за много лет - тоже...
- Женя, извини. Я не понимаю, куда ты клонишь.
- Да я и сам толком...,- следователь был явно смущен и уже сам, похоже, жалел, что затеял этот разговор. - Словом... Есть тут один священник. Старый совсем. Ну, и... Не того. Короче, блаженный он. Говорят, он что-то знает.
- И?..
- Мне он навряд ли расскажет. А вот тебе...
Наконец, до Борислава дошло.
- Ах, вот в чем дело! То есть, как один псих - другому, да? Ты ведь это имел в виду?
- Нет, что ты! - поспешно возразил бывший коллега. - Просто... Ты всегда умел находить общий язык с самыми разными свидетелями.
- Ладно, уговорил, - проворчал Иконников. - Тем более, я, кажется, знаю, о ком ты говоришь.
...Неслышно ступая, он приблизился к корявому стволу, покрытому мхом. Запустил в дупло руку. Достав объемистый пакет, присел на корточки и бережно развернул его. Встряхнул темную плащ-накидку. Набросил на плечи и тщательно завязал под горлом тесемки. Затем натянул на лицо маску из тонкой резины, подогнал, проверяя, чтобы прорези для глаз заняли свои места. Последним взял в руки остро отточенный нож с удобной, полированной рукоятью...
---
С отцом Леонтием Иконников до этого сталкивался мельком, в магазине и на улице. Старик неизменно бормотал что-то себе под нос, не особенно и замечая, что вокруг происходит.
Жил он в небольшой пристройке, у самого храма. Но службу не служил - вместо него это делал раз в неделю приезжий батюшка из райцентра. Заметив гостя еще издали, отец Леонтий заковылял ему навстречу.
- Ну, здравствуй, сынок. Как живешь?
Иконников опешил; до сих пор они ограничивались при встрече короткими вежливыми кивками.
- Спасибо, батюшка. Все нормально.
- Нормально... Нормально... Пойдем в дом.
Они вошли в пристройку, обставленную с чрезвычайной аскетичностью, что, впрочем, Иконникова, не удивило.
- Присядь. Нечем попотчевать тебя, вот беда.
- Да вы не беспокойтесь, отец Леонтий...
- "Не беспокойтесь..." А что еще остается делать, кроме этого? Ох, ангел-хранитель, демон-погубитель..., - старик отвернулся внезапно и принялся истово креститься на висящую в углу икону, едва слышно бормоча какую-то молитву. Иконников сидел на колченогом стуле, не шевелясь и испытывая крайнюю неловкость.
Когда Леонтий вновь повернулся к нему, выражение лица его стало другим. Он будто не узнавал Борислава, впервые в жизни видел его.
- С вами все в порядке, батюшка? - на всякий случай спросил Иконников.
Движением, характерным для слепца, старик провел рукою по лицу гостя. Затем тихо и кротко спросил:
- Ты... кто?
Иконников предпочел не отвечать прямо.
- Я хотел спросить вас... Говорят, что вы знаете про этого убийцу... Ну, про человека в жабьей маске, который убивает.
Святой отец выпрямился.
- Не человек это.
- Да? А кто же?
- Зверь, - уверенно ответил Леонтий. - Зверь, поедающий грехи наши.
Борислав понимающе покивал и неспешно поднялся со стула.
- Простите, отец... Я, пожалуй, пойду.
И уже когда он взялся за ручку двери, то услыхал позади себя слабый голос:
- Сына моего он забрал...
"Сына?.." Иконников замер. Медленно повернул голову.
- Он убил вашего сына?..
- Забрал, - упрямо повторил Леонтий, глядя в одну точку.
- А когда это случилось?
Вместо ответа старик вновь забормотал молитву, прикрыв при этом глаза. Борислав различил лишь: "ангел-хранитель", "демон-погубитель"
... По пути домой Борислав решил завернуть к Гаврилычу. Тот, как всегда, держал двери дома открытыми и, сидя на диване, смотрел телевизор. На экране двое бойцов мутузили друг друга при помощи каких-то экзотических приемов.
- Что это? - спросил вместо приветствия Иконников.
- Капоэйра, - пояснил Гаврилыч. - Борьба, изобретенная рабами Южной Америки.
Тут и Иконников припомнил, что видел раз какой-то фильм, где герой владел приемами этой борьбы.
Поставив запись на "Паузу", Гаврилыч двинулся к холодильнику.
- Ну что - пива, водочки?
- Да нет, не хочется что-то. Скажи, а ты знаком с местным священником, отцом Леонтием?
Бориславу показалось, что его приятель, услышав этот вопрос, на секунду напрягся.
- Со священником? Да, его все тут знают. Он не в себе, но, в принципе, безобидный старик. А почему ты спросил?
- Да понимаешь... Он говорит, что убийца якобы забрал его сына. Но когда это случилось? Никто из тех, кого убили недавно, не может быть его сыном. Известно также, что убийца в маске появлялся в этих местах после войны. А сколько лет было тогда отцу Леонтию? Мог у него быть сын?
Гаврилыч призадумался.
- Не знаю, Борь, не знаю. А ты что, с ним говорил?
- Говорил. Следователь из области намекнул мне, что отец Леонтий может что-то рассказать про убийцу в маске.
- Следователь? А он-то почем знает?
- Понятия не имею. Просто он - мой товарищ, мы хорошо знакомы. И он попросил меня побеседовать с отцом Леонтием.
- М-да... Странно все это, ты не находишь?
Иконников ответить не успел - потому что в этот момент с улицы донесся истошный крик: "Уби-или-и!!!"
Прохоровна, торговка семечками, бежала по тротуару, выкрикивая как заведенная: "Убили! Убили!"
Когда она, наконец, остановилась, чтобы перевести дыхание, то вокруг нее собралась толпа. Иконников протиснулся поближе.
- Кого убили, бабушка?
А убили, как оказалось, Сережку-Цыгана...
- Повесили в лесу..., - Евгений побарабанил пальцами по столу. - И если бы не внучка этой... как ее?..
- Прохоровны, - подсказал Борислав.
- Ну да... Так вот, если б не она со своими ягодами, то хрен бы его так скоро нашли.
- Но удар ножом...
- Да! - внезапно взорвался следователь. - Был удар ножом! Причем тем же самым! Все убийства - одним и тем же ножом! И как этот... Цыган, по-твоему, был связан с Коридзе?
- Очень даже был: он продавал "дурь", пользуясь покровительством Коридзе.
- Что?!. - Евгений аж подпрыгнул. - Тут у вас еще и "дурью" приторговывают?..
- А что тебя так удивляет? - невозмутимо отреагировал Иконников.
- Ну, знаешь...
- Ты лучше скажи: кто из местных шепнул тебе, что отец Леонтий может что-то знать об убийце?
- Ну, Луценко. И что с того?
Борислав рывком поднялся с места.
- Идем к нему!
Но Кирилла дома не оказалось. Вместо него Борислав и Евгений застали другого человека. Он сидел у стола и в задумчивости теребил перламутровые четки.
- Ах, вот чей это джип с мордоворотами там, снаружи! - усмехнулся Евгений. - Ну, здравствуйте, Валерий Автандилович!
Человек медленно встал.
- Здравствуйте, господин следователь.
Иконников впервые так близко видел местного олигарха Коридзе и отметил про себя, что харизма у него-таки есть: рост где-то метр-девяносто, перебитый нос, волевой подбородок... Наверное, и безо всяких денег девки перед ним штабелями падают, подумал Борислав.
- А где Кирилл Луценко? - спросил Евгений.
- Я и сам хотел бы это знать.
- Что вы делаете в его доме?
- Я обязан отвечать?
Евгений, который и до этого был на взводе, решил пойти ва-банк.
- Да! Иначе я задержу вас за проникновение в чужое жилище.
Коридзе презрительно усмехнулся.
- Мальчишка постучался в ворота и передал записку охраннику. Кто-то пригласил меня прийти в этот дом и пообещал рассказать об убийствах...
- Записка при вас?
- Нет, выбросил. Я могу идти?
- Минуточку! Когда вы пришли сюда - хозяина уже не было?
- А сами как думаете? Дверь была открыта, я постучал... Хотел подождать его здесь.
Борислав и Евгений переглянулись.
- Ладно, я вас не задерживаю, - неохотно процедил следователь. Коридзе ушел.
- Послушай, Женя... Я, кажется, начинаю понимать кое-что. Вот что нужно сделать...
При обыске в доме Луценко обнаружили тетрадку, исписанную стихами, что, впрочем, для поэта было естественно. Одно стихотворение привлекло внимание Евгения.
- Гляди-ка, Борь... "Кто убийца в жабьей маске? Может, это просто сказка? Нет! Ведь вечером с опаской я из дому выхожу!"
Они помолчали с минуту.
- Думаешь, его уже нет в живых? - спросил следователь.
- Боюсь, что так. Понимаешь, он что-то знал... Знал и боялся. Мне он тоже неспроста начал рассказывать про эти убийства... Как будто хотел на след навести. Я попробую поговорить с Лилькой-одноглазой.
Однако и во второй раз многодетная мать не проявила никакого желания общаться на тему убийств, происходящих в Сарычево. Правда, в дом она Борислава все-таки впустила.
- Ну и что? Убили твоего Цыгана - и поделом ему! "Дурью" травил своих же односельчан! Решил доконать тех, кого водка не доконала! Думаешь, я жалеть его буду?..
- Да причем тут Цыган! Сегодня - Цыган, а завтра?.. Ты, я, отец Леонтий?.. Почему какой-то псих должен решать, кому тут жить, а кому умереть?!. Я понимаю, Лиля, что ты боишься, но... Всякому страху ведь должен быть предел!
Лилька приблизилась к Бориславу и нарочито медленно стащила с головы черную повязку. Теперь на гостя смотрели один живой глаз и одна пустая глазница.
- Видишь, сосед?.. Так вот... Я не хочу лишиться еще и этого глаза. Ты меня понял?..
Иконников кивнул и, повернувшись, пошел к двери. Когда Борислав вернулся в дом Луценко, то там его ждал сюрприз.
- Гляди, чего ребята за сараем нашли,- сказал Евгений, показывая на лежащие на столе резиновую маску и нож.
- А на ноже, конечно, отпечатки пальцев Кирилла, - задумчиво произнес Борислав. - Грубая работа...
- Насчет отпечатков не знаю еще... То есть, ты не веришь, что это он, да?
- Мне и в голову такое не приходило. Давай дождемся ответа на твой запрос, а потом будем делать выводы.
Ночью Бориславу спалось плохо. Он ворочался с боку на бок, а затем встал и, не зажигая света, подошел к окну. Ему показалось, что там, снаружи, кто-то стоит... Он отдернул занавеску... Свет от карманного фонаря ударил в стекло, ослепил, и тут же погас...
И в эту секунду зрение Борислава зафиксировало образ - лицо, скрытое отвратительной жабьей маской. Иконников отпрянул, двинул ладонью по выключателю...
Стал озираться в поисках какого-нибудь оружия и схватил со стола кухонный нож. Прижавшись спиной ко входной двери, затаил дыхание... Почему-то всплыла в мозгу фраза из анекдота: "Так вот ты какой, северный олень!"
Ее сменила мысль: "А если у него пистолет?.."
Он так и заснул - на корточках, полусидя, сжимая в руках нож. Утром его, как всегда, разбудил крик соседского петуха.
- Черт, привидится же!..
"А ну как не привиделось?.."
Борислав сварил себе кофе. Через полчаса стук в дверь возвестил о приходе Евгения. Иконников решил не рассказывать ему о ночном происшествии.
- Вот то, что ты просил узнать. Дело прошлое, никак в толк не возьму, что это меняет...
Борислав бегло просмотрел бумаги.
- Многое меняет, Женя...
= = =
- Э-эх, утро-то какое!
Борислав вышел из зарослей и направился к берегу. Человек, стоявший у самой воды, заметил его и повернулся. Протянул руку для приветствия. Борислав спрятал ладони за спину...
- Вот даже как?
- А ты думал?..
Они стояли друг против друга, и напряжение почти что зримо висело в воздухе, контрастируя с умиротворяющим пейзажем - лес, озеро, ласковые лучи летнего солнца...
- А ведь я с тобою почти подружился...
- Почти, Борислав, не считается, - вздохнул собеседник. - Ни за что не поверю, что ты пришел один.
- А я тебя верить и не прошу...
- Ты один во всем этом проклятом месте похож был на человека. Один! А они... Они все - нелюди. Рабы страха, им нужен был страх! И я им его дал... Я, понимаешь?..
Оборвав фразу на полуслове, Гаврилыч внезапно оттолкнулся от земли обеими ногами, и, взмывая в воздух, попытался достать Борислава замысловатым ударом капоэйры. Иконников резко отшатнулся, ловя момент приземления своего визави, и затем ударил сам, метя ребром ладони в шею.
Второй удар пришелся в солнечное сплетение, и сложил Гаврилыча пополам, после чего Иконников навалился сверху и заломил обе руки противника за спину...
Из кустов на помощь уже спешили Евгений и два его неизменных оперативника.
- Ну зачем было так рисковать-то, Боря?
- Просто я был уверен, что справлюсь, - ответил Иконников, переведя дух.
- Гаврилыч, значит...
- Да. Вениамин Гаврилович Трефилов, пятьдесят шестого года рождения. Внебрачный сын отца Леонтия. Который и стал первым убийцей в жабьей маске. Ну, если не считать того, из легенд, что якобы мстил помещикам за обиженных крестьян. Кто знает, может, и правда - мстил... А отец Леонтий, вернувшись с войны, узнал в новом председателе сельсовета того самого подонка, что раскулачивал его родителей в начале тридцатых. И начались убийства... Вначале - сын председателя. Затем - его дочь... Самого председателя он не тронул, но тот запил с горя и вскоре повесился. Убийца в жабьей маске... Зверь, пожирающий наши грехи. Отец Леонтий после всего надолго покинул эти места и вернулся уже в середине пятидесятых. Потом принял сан. И стал сходить с ума... Он не мог забыть содеянного. Только сын его знал всю правду.
- И решил продолжить дело отца?
- Да, в какой-то мере. Олицетворением зла для него стал местный нувориш Коридзе...
- A Луценко? Он все знал?
- Гаврилыч с Кириллом были приятелями, - пояснил Борислав. - Поэт о чем-то догадывался, он же видел убийцу - мельком, на озере, когда тот расправлялся с братьями Поганкиными. Затем дважды встречал Гаврилыча, когда тот шел от дома отца Леонтия. Манера двигаться, фигура... Короче, Луценко в конце концов решил продать Коридзе информацию, и даже назначил встречу, послав записку, но... Гаврилыч его опередил. Убил, зарыл тело в лесу и подкинул маску и нож...
- ...С отпечатками, - вставил Евгений. - Пальцы убитого поэта к ручке прижал.
- Я тоже хорош... черт возьми!.. Проговорился Гаврилычу о том, что ты поручил мне расспросить отца Леонтия. Он сразу вычислил, кто из местных пытается его сдать.
- Но ведь хитер был, сволочь! - в сердцах произнес Евгений.
- Хитер, не спорю. Да и мы с тобой, Женя, не лыком шиты.
- Борислав..., - голос Евгения дрогнул. - Я не знаю, разрешат ли тебе вернуться, но... Поверь, я сделаю всё для этого. Мы с тобою ещё поработаем.