Пyмяyx**
22.06.2020, 00:46
Мне тут пришла мысль в голову. Вот в детстве мы часто себя плохо вели. Нам говорили, что надо вести себя хорошо, но мы вели себя плохо. Так вот, может быть всё, что с нами произошло, всё, что произошло с миром, это наказание нам за то, что мы папу с мамой не слушались?
Нет-нет. Я атеист и материалист, я не верю в судьбу, в небесные кары и проч. И, вообще, мне нравится чей-то афоризм: «Самый глупый заяц тот, который думает, что если он будет себя хорошо вести, то волк его не съест».
Просто умозрительный эксперимент, не более. Большинство из нас, ведь, хотело бы вернуться в детство. Так вот, представьте себя, что нам предоставили такую возможность. Но с одним условием: мы должны хорошо себя вести. «Хорошо», так, как это понимают старшие: родители, бабушки и дедушки, учителя. Хорошо кушать, не разбрасывать игрушки, не прыгать на диване, не лезть в лужи, каждое утро делать зарядку, чистить зубы, не дерзить старшим, хорошо учиться… насколько получится, конечно, но стараться. Не бегать по школьным коридорам, не прогуливать уроки, не рисовать на страницах учебника, не толкаться, не дёргать девочек за косички, не подкладывать одноклассникам или учителю кнопки на стул…
Утро. Звонит врач из реабилитационного центра, где мама лежит:
– У Вашей мамы упала сатурация. Спрашиваю Вас, как сына, везти ли её в больницу? Лично я не советую. Там ей всё равно не помогут. А исход один. У неё ресурс организма нулевой.
Ещё и мне делать выбор. Я сказал:
– Всё равно везите в больницу.
Трубку взяла старшая медсестра. Стала меня отговаривать, рассказывать, как маму будут мучить в больнице и, главное, всё равно без толку.
Да я понимаю! Но как я могу подписать маме смертный приговор! Очень страшно.
Сошлись на том, чтобы немного подождать. Ну, а я, конечно, начал собираться к маме. Уже оделся, но тут позвонил врач и сказал, что кризис миновал и можно не спешить. Так что старшая медсестра оказалась права. Вполне вероятно, что поездку в больницу мама бы и не выдержала.
Мне семь лет. Последнее лето перед школой. Мы идём с мамой по Народной улице. Заходим в обувной магазин. Очередь за женскими сапогами. Мама очень хочет купить эти сапожки. А я не хочу стоять длинную очередь. Устраиваю скандал. Мама вынуждена сдаться.
Идём дальше. В другом магазине продаются одеяла. Очень красивые. Стёганные. С ярким рисунком. Мама хочет купить. Но я снова устраиваю скандал. Почему? Ведь за одеялами нет такой очереди. Ну, вот такая детская психология: раз уж начал, надо идти до конца. Мама удивлена, огорчена. Уходим.
Вечером она рассказывает папе:
– Продавали сапожки. Очень красивые. Но была очередь, а он не хотел стоять. Раскричался. Пришлось уйти. Продавались одеяла. Ещё красивее. Опять устроил скандал.
И вот тогда уже, тем же вечером я пожалел, что не дал маме купить одеяло. Они такие красивые были! И что на меня нашло!
Там было несколько вариантов рисунка. Я запомнил один: по всему одеялу разбросаны слоны и жирафы. В двух цветовых решениях: на красном и на зелёном фоне. Даже оттенки помню. Зелёный – ближе к бирюзовому, но всё-таки не бирюзовый, а зелёный. А красный ближе к оранжевому, но всё-таки красный. И чего же я дурак от такой красоты отказался!
Говорят, надо жить настоящим. Прошлым жить нельзя. Время назад не обратить. Детство не вернуть. А я и живу настоящим. Вот завтра к маме поеду. Из-за чёртовой пандемии не могу быть с ней рядом. Пускают дважды в неделю и ненадолго. Она лежит вся в трубках. На меня не реагирует. И лучше уже не будет. Но мечтать… Мечтать то можно! Даже о том, чего никогда не будет. Это сладко и горько одновременно.
Мне снова семь лет. Последнее лето перед школой. Мы идём с мамой по Народной улице. Заходим в обувной магазин. Мама видит красивые сапожки:
– Будем стоять?
– Конечно, мамочка!
И стоим. И я не хнычу. Это такое счастье стоять в очереди, где все тётеньки выше меня и знать, что мне семь лет, что у меня есть мама и папа, молодые и здоровые, что я живу в Советском Союзе в Ленинграде. И стоять! Хоть час, хоть два! А потом идти С МАМОЙ в другой магазин и там мама купит одеяло. Необыкновенное! Волшебное! Со слонами и жирафами на красном или на зелёном фоне. Лучшее на свете одеяло!
А потом мы поедем домой на трамвае. На старом ленинградском трамвае. Наш дом совсем недавно построен. Почти упирается торцом в лес.
А потом мама распакует покупки. Одеяло вставляется в пододеяльник, и я ложусь спать в родную кроватку, глажу рукой чудесное одеяло. Лучшее одеяло на свете! Из-под двери пробивается узкая полоска света. Родители о чём-то беседуют в другой комнате. А я засыпаю самым счастливым человеком на свете.
А 1 сентября пойду в школу в первый раз в первый класс. Как же я буду стараться! Каждую буковку выводить буду. Почерк у меня всегда был ужасный. Не могу гарантировать, что получится писать красиво. Но стараться буду из-за всех сил. И папу с мамой слушаться. И капризничать не буду. Да, это тяжело. Детство. Столько соблазнов! Но я выдержу. И никогда не выйду гулять, пока домашнее задание не сделал. А вечером буду ложиться в кровать и накрываться волшебным одеялом со слонами и жирафами. А потом я вырасту. Пойду в институт, потом – на работу. И всё будет хорошо. А потом наступит 86-й год и папа не умрёт. А потом наступит 91-й год и страна не развалится. Потому что я себя хорошо вёл. Потому что у меня есть волшебное одеяло.
… Размечтался. Так не бывает. В этот раз кризис миновал. Но самое страшное может случиться в любой момент. Когда мама перестала говорить, я спросил врача, вернётся ли речь? Врач сказал: «Нет». Так что мамин голос я больше не услышу. Разве что, в записи. Хорошо бы, если бы врач ошибся. Но это вряд ли.
Поговори со мною, мама!
О чём-нибудь поговори!
До звёздной полночи до самой
Мне снова детство подари!
Мама жива. Но мне больше не поговорить с ней. Никогда.
Минуты сказочные эти
Навек оставлю в сердце я.
Дороже всех богатств на свете
Мне песня тихая твоя.
Где-то в 70-е годы в газете писали про одного мерзавца, который застраховал свою мать, посадил её в самолёт и дал ей с собой бомбу, сказав, что это подарок для дочки. К счастью, «подарок» обнаружили, и никто не погиб. Ни мамочку свою не пожалел, ни людей. Ну, а вот удалось бы! Ну, получил бы он эти поганые деньги. Ну, как он их потратил бы? Небось, автомобиль купил бы, тряпки дорогие, цацки, ну, пожрал бы в дорогих ресторанах… Неужто это всё лучше, чем вечера, с мамой?
Рестораны… Никаких ресторанов не надо. Поесть бы мамин куриный супчик, мамину запеканочку!
Только… Нет, не минуты и не до полночи. Это было бы невыносимо, смотреть на часы и ждать полуночи, когда всё кончится. Хочу много-много дней и ночей. И, вообще.
Пусть всегда будет мама.
Невозможно, понимаю. Да я живу в настоящем. Занимаюсь делами, готовлю сам себе. Даже с женщинами встречаюсь. Но вот какая удивительная штука ностальгия. Это бывает, когда человек скучает по старым вещам, с которыми у него связаны тёплые воспоминания. И я скучаю. И по мебели, и по игрушкам, и по книжкам, и по детской своей одежде. Но вот, оказывается, можно скучать и по вещи, которой у тебя никогда не было. Вот вдруг такая тоска нахлынула! Мне кажется, было бы у меня это одеяло, я прожил бы жизнь гораздо счастливее. И я сам, маленький семилетний дурачок сам отказался от своего счастья!
Нет-нет. Я атеист и материалист, я не верю в судьбу, в небесные кары и проч. И, вообще, мне нравится чей-то афоризм: «Самый глупый заяц тот, который думает, что если он будет себя хорошо вести, то волк его не съест».
Просто умозрительный эксперимент, не более. Большинство из нас, ведь, хотело бы вернуться в детство. Так вот, представьте себя, что нам предоставили такую возможность. Но с одним условием: мы должны хорошо себя вести. «Хорошо», так, как это понимают старшие: родители, бабушки и дедушки, учителя. Хорошо кушать, не разбрасывать игрушки, не прыгать на диване, не лезть в лужи, каждое утро делать зарядку, чистить зубы, не дерзить старшим, хорошо учиться… насколько получится, конечно, но стараться. Не бегать по школьным коридорам, не прогуливать уроки, не рисовать на страницах учебника, не толкаться, не дёргать девочек за косички, не подкладывать одноклассникам или учителю кнопки на стул…
Утро. Звонит врач из реабилитационного центра, где мама лежит:
– У Вашей мамы упала сатурация. Спрашиваю Вас, как сына, везти ли её в больницу? Лично я не советую. Там ей всё равно не помогут. А исход один. У неё ресурс организма нулевой.
Ещё и мне делать выбор. Я сказал:
– Всё равно везите в больницу.
Трубку взяла старшая медсестра. Стала меня отговаривать, рассказывать, как маму будут мучить в больнице и, главное, всё равно без толку.
Да я понимаю! Но как я могу подписать маме смертный приговор! Очень страшно.
Сошлись на том, чтобы немного подождать. Ну, а я, конечно, начал собираться к маме. Уже оделся, но тут позвонил врач и сказал, что кризис миновал и можно не спешить. Так что старшая медсестра оказалась права. Вполне вероятно, что поездку в больницу мама бы и не выдержала.
Мне семь лет. Последнее лето перед школой. Мы идём с мамой по Народной улице. Заходим в обувной магазин. Очередь за женскими сапогами. Мама очень хочет купить эти сапожки. А я не хочу стоять длинную очередь. Устраиваю скандал. Мама вынуждена сдаться.
Идём дальше. В другом магазине продаются одеяла. Очень красивые. Стёганные. С ярким рисунком. Мама хочет купить. Но я снова устраиваю скандал. Почему? Ведь за одеялами нет такой очереди. Ну, вот такая детская психология: раз уж начал, надо идти до конца. Мама удивлена, огорчена. Уходим.
Вечером она рассказывает папе:
– Продавали сапожки. Очень красивые. Но была очередь, а он не хотел стоять. Раскричался. Пришлось уйти. Продавались одеяла. Ещё красивее. Опять устроил скандал.
И вот тогда уже, тем же вечером я пожалел, что не дал маме купить одеяло. Они такие красивые были! И что на меня нашло!
Там было несколько вариантов рисунка. Я запомнил один: по всему одеялу разбросаны слоны и жирафы. В двух цветовых решениях: на красном и на зелёном фоне. Даже оттенки помню. Зелёный – ближе к бирюзовому, но всё-таки не бирюзовый, а зелёный. А красный ближе к оранжевому, но всё-таки красный. И чего же я дурак от такой красоты отказался!
Говорят, надо жить настоящим. Прошлым жить нельзя. Время назад не обратить. Детство не вернуть. А я и живу настоящим. Вот завтра к маме поеду. Из-за чёртовой пандемии не могу быть с ней рядом. Пускают дважды в неделю и ненадолго. Она лежит вся в трубках. На меня не реагирует. И лучше уже не будет. Но мечтать… Мечтать то можно! Даже о том, чего никогда не будет. Это сладко и горько одновременно.
Мне снова семь лет. Последнее лето перед школой. Мы идём с мамой по Народной улице. Заходим в обувной магазин. Мама видит красивые сапожки:
– Будем стоять?
– Конечно, мамочка!
И стоим. И я не хнычу. Это такое счастье стоять в очереди, где все тётеньки выше меня и знать, что мне семь лет, что у меня есть мама и папа, молодые и здоровые, что я живу в Советском Союзе в Ленинграде. И стоять! Хоть час, хоть два! А потом идти С МАМОЙ в другой магазин и там мама купит одеяло. Необыкновенное! Волшебное! Со слонами и жирафами на красном или на зелёном фоне. Лучшее на свете одеяло!
А потом мы поедем домой на трамвае. На старом ленинградском трамвае. Наш дом совсем недавно построен. Почти упирается торцом в лес.
А потом мама распакует покупки. Одеяло вставляется в пододеяльник, и я ложусь спать в родную кроватку, глажу рукой чудесное одеяло. Лучшее одеяло на свете! Из-под двери пробивается узкая полоска света. Родители о чём-то беседуют в другой комнате. А я засыпаю самым счастливым человеком на свете.
А 1 сентября пойду в школу в первый раз в первый класс. Как же я буду стараться! Каждую буковку выводить буду. Почерк у меня всегда был ужасный. Не могу гарантировать, что получится писать красиво. Но стараться буду из-за всех сил. И папу с мамой слушаться. И капризничать не буду. Да, это тяжело. Детство. Столько соблазнов! Но я выдержу. И никогда не выйду гулять, пока домашнее задание не сделал. А вечером буду ложиться в кровать и накрываться волшебным одеялом со слонами и жирафами. А потом я вырасту. Пойду в институт, потом – на работу. И всё будет хорошо. А потом наступит 86-й год и папа не умрёт. А потом наступит 91-й год и страна не развалится. Потому что я себя хорошо вёл. Потому что у меня есть волшебное одеяло.
… Размечтался. Так не бывает. В этот раз кризис миновал. Но самое страшное может случиться в любой момент. Когда мама перестала говорить, я спросил врача, вернётся ли речь? Врач сказал: «Нет». Так что мамин голос я больше не услышу. Разве что, в записи. Хорошо бы, если бы врач ошибся. Но это вряд ли.
Поговори со мною, мама!
О чём-нибудь поговори!
До звёздной полночи до самой
Мне снова детство подари!
Мама жива. Но мне больше не поговорить с ней. Никогда.
Минуты сказочные эти
Навек оставлю в сердце я.
Дороже всех богатств на свете
Мне песня тихая твоя.
Где-то в 70-е годы в газете писали про одного мерзавца, который застраховал свою мать, посадил её в самолёт и дал ей с собой бомбу, сказав, что это подарок для дочки. К счастью, «подарок» обнаружили, и никто не погиб. Ни мамочку свою не пожалел, ни людей. Ну, а вот удалось бы! Ну, получил бы он эти поганые деньги. Ну, как он их потратил бы? Небось, автомобиль купил бы, тряпки дорогие, цацки, ну, пожрал бы в дорогих ресторанах… Неужто это всё лучше, чем вечера, с мамой?
Рестораны… Никаких ресторанов не надо. Поесть бы мамин куриный супчик, мамину запеканочку!
Только… Нет, не минуты и не до полночи. Это было бы невыносимо, смотреть на часы и ждать полуночи, когда всё кончится. Хочу много-много дней и ночей. И, вообще.
Пусть всегда будет мама.
Невозможно, понимаю. Да я живу в настоящем. Занимаюсь делами, готовлю сам себе. Даже с женщинами встречаюсь. Но вот какая удивительная штука ностальгия. Это бывает, когда человек скучает по старым вещам, с которыми у него связаны тёплые воспоминания. И я скучаю. И по мебели, и по игрушкам, и по книжкам, и по детской своей одежде. Но вот, оказывается, можно скучать и по вещи, которой у тебя никогда не было. Вот вдруг такая тоска нахлынула! Мне кажется, было бы у меня это одеяло, я прожил бы жизнь гораздо счастливее. И я сам, маленький семилетний дурачок сам отказался от своего счастья!