Зелёная Гвоздика
02.03.2021, 23:50
Светлой памяти Ольги Александровны Оськиной
1.
Нина Шиловская стояла на трамвайной остановке и думала. Пару дней назад Антошка Мышинский передал ей слова своего папаши, кандидата физико-математических наук.
- Дружишь с девчонкой, да ещё с неряхой! Эта тунеядка не шьёт и не вяжет! Кому она нужна! Ах, ей с тобой интересно! Это при том, что она тебя старше на три года! Да она же умственно отсталая! Не поспевает за своим возрастом!..
Когда Нина передала матери Антошкины слова, мать смущённо отвела глаза и стыдливо пробормотала, что да, конечно, Антошка для Нины маловат, тем более, отец его тоже полагает, что эту дружбу надо рвать… Наверное, мать тоже считала Нину умственно отсталой.
Ровесницы Нины в массе своей уже понимали, что смысл жизни – деньги и койка (но с койкой отчего-то старались подождать, а за парней в кино и кафе почему-то платили сами), что главное в мужике – экстерьер. А Нине было интересно с маленьким Антошкой, хотя из его разговоров на технические темы она понимала не так много. Все точные предметы Нина уже год как основательно запустила.
- Правильно тебя в классе не любят! – кричала мать год назад. – Ты хорошо учишься и этим кичишься, вот тебя и не любят! Женщина не должна показывать, какая она умная!
Мать думала, что, чтобы нравиться мальчикам, достаточно подлизываться к ним на словах и хронически притворяться дурой. Но Нина уже знала, что слова не нужны никому. Мужику от бабы, как и бабе от мужика, нужны деньги и койка. Но денег мать не давала, а насчёт койки… Нина хотела по любви. Хотя бы первый раз. Да и вообще, она собиралась ждать ещё четыре года. До восемнадцати.
Выскажи Нина всё это матери, мать бы ответила, что дочь, наверное, сумасшедшая. В представлении матери, мир был прекрасен. В мире существовало одно дерьмо – Нина.
Лет через двадцать Нина узнала, что шапочного знакомого за пятёрки били об стену головой. Его мать пошла к классному руководителю и сказала – не ставьте Вове пятёрок, пожалуйста. Бить перестали. Да… Вовина мать от мира не пряталась.
Возможно, Нине от природы не хватало расчётливости. Отвечай она на уроках пореже да поплоше, к ней бы и лезли поменьше. Но мать, плюс ко всему, запрещала ей материться, а с этого одноклассники стерпеть не могли.
Хватит на мать-то валить, сказал внутренний голос. Тебе самой материться неохота. Будто я не знаю, что ты уже мечтаешь о том, чего не пробовала, и не хочешь марать хорошее дело грязью.
Антошка и не догадывался, что Нина очень быстро забывает его объяснения об устройстве ГЭС, ТЭЦ и АЭС. Недостаток понимания восполнялся искренним восхищением Нины – такой маленький, а такой умный!.. А там разговор и сам плавно соскальзывал на фантастику или события минувших эпох.
А подруги матери, даром что взрослые женщины, редко говорили про интересное. Если же Нина сдуру начинала им жаловаться на мать, в ответ слышалось – твоя мать вообще святая, это ты неблагодарная свинья!.. А из детей Нина дружила только с Антошкой, и то потому, что дачи стояли рядом. Не будешь же его грузить такими вещами…
- Женщина!
Нину часто принимали за взрослую – может, из-за постоянной озабоченности.
Сейчас к ней подходила средних лет нищенка…
Ты что, закричало советское детство. Какая может быть нищенка в нашей стране!..
Но женщина действительно была оборванкой, или, как бишь по-современному – бичихой.
За руку она держала мальчика лет семи, одетого ничуть не лучше.
- Ты хорошая женщина, милая, - обратилась гадалка к Нине. – Но жизнь у тебя плохая и со здоровьем не очень.
Нина согласно кивнула.
- Тебя сглазили, родная. Дай монетку, и я расскажу, кто.
Нина из интереса протянула ворожее десять копеек.
- Сейчас я потру монетку в ладонях. Дома ты закутаешь её в рубль. Сегодня, ровно в пять вечера, развернёшь. Одна половина станет чёрной, другая красной. На красной половине ты увидишь лицо той, что навела на тебя порчу…
- И что потом делать? – спросила Нина. В голове вертелись какие-то обрывки. Говорят, надо в храм сходить и поставить свечку за здоровье той, что сглазила. Но разве можно комсомолке в церковь?!..
- А лучше дай рубль мне, - продолжала, не слушая, ведунья.
- Тётушка, я не играю в такие игры, - отрезала Нина. На светофоре загорелся зелёный свет, и Нина пошла на другую сторону. Одноклассники бы послали убогую на три буквы, но Шиловская была хорошо воспитана. Впрочем, колдунья не оценила.
- Дура! Блага своего не понимаешь!
Монетка полетела в пыль.
На противоположной стороне улицы Нина спряталась за киоск «Союзпечать» - переждать, пока ведьма смотает удочки. Слов за шумом улицы не было слышно, однако мальчик подобрал денежку и вручил ведунье. Гадалка не возражала.
А ведь ему несравненно хуже моего, подумала Нина. Но рядом текли и другие, циничные, мысли. А ведь вздумай парень поплакаться на мать её собутыльницам, те тоже скажут – твоя мать святая, блаженная… И мать Нины, и чокнутая ворожея живут в придуманном мире, не желая замечать настоящего. А их дети страдают…
Чёрт! Эдак можно и к репетитору опоздать! А та – соседка и хорошая знакомая Александры Богдановны. Не хотелось бы обижать двух пожилых женщин.
К счастью, гадалка уже скрылась за поворотом, и Нина вернулась на остановку.
Александра Богдановна преподавала историю. Ей было крепко за пятьдесят, но вела она себя как девчонка. Если ученик прогуливал урок, она вполне могла прийти на следующий и разразиться речью:
- Наталья Васильевна, помогите! У меня работорговцы украли ребёнка! Вы понимаете – Женя плыл на шлюпке! Компаса не было! А тут ещё пираты напали! Ах, вот ты где! Ну, рассказывай, как сбежал!..
Когда одноклассники Нины были поменьше и понормальнее, они веселились, но потом они выросли и поняли, что весь мир – параша, а кто пытается сделать мир лучше, тот дурак. Тот выёживается. А выёживаться – западло. Так что тому, кто пытается сделать мир лучше, надо нагадить. Сорвать урок.
В тот день Александра Богдановна рассказывала про Богдана Хмельницкого – вероятно, начало той истории, в результате которой у него запороли сына и увезли жену. Нина, как всегда, половину ушами прохлопала. Ухватила только фразу:
- Поляки думали, что жена Богдана-Зиновия их гостеприимно встретит, накормит…
Гопники заржали, чему Нина совершенно не удивилась. Она сама подумала то же самое, но не развеселилась, а встревожилась за ту, давно умершую, женщину.
Александра Богдановна внезапно побагровела. Её круглое лицо в рамке седых стриженых волос стало вдруг удивительно похоже на Тараса Бульбу из учебника. Она заговорила о том, что, если хочешь показать миру всю гадость своей души, облей грязью отношения мужчины и женщины. Гопники разошлись ещё пуще.
А Нина изумилась. Она слушала краем уха, что Александра Богдановна из казаков (причём не запорожских, а донских), но ей и в голову не могло прийти, что можно принимать настолько близко к сердцу дела давно минувших дней.
Неужели… Александра Богдановна… националистка? Но как её, такую, пустили в школу?!..
Да нет, ответил внутренний голос. Просто нормальные люди, так же как и националисты, болеют за своих предков. В них есть то же самое, только поменьше.
Впрочем, кем бы ни была Александра Богдановна, а за Нину она заступилась.
Через пару недель Нина опоздала на урок. Соединили два класса и сесть было некуда. Пустовало только место рядом с зашуганным Ромкой из параллельного класса. Нина села рядом с ним и оба класса взорвались смехом. Ромка сперва шипел «пошла отсюда», а потом предложил на переменке сходить под лестницу.
И тут заговорила Александра Богдановна. Голос её тонул во взрывах хохота. Однако Нина её услышала. Александра Богдановна говорила о том, что в фашистских концлагерях людей всячески старались унизить. Кто-то не выдерживал и кончал с собой.
И больно видеть, когда всё повторяется, да ещё в мирное время.
Нину действительно посещали мысли о самоубийстве. И останавливали её как раз книжки про войну и концлагеря. Узникам-то, небось, похлеще приходилось.
Но в тот момент Нина поняла, что она – не единственное дерьмо в мире. Нина даже не сумасшедшая, как кричит в пылу ссоры мать. Просто мир кривой.
Наверное, правдолюбцы затем и рождаются. Может, реально и не помогут, зато крышу на место поставят, как бы разномастные паханы и шестёрки не пытались втоптать тебя в грязь.
Даже мать после рассказа Нины о произошедшем меньше стала прятаться за стеклянную стену. А до Нины начало доходить, что мать не столько ненавидит дочь, сколько панически боится реальной жизни…
Как-то мать и дочь отбирали картинки из журналов. В тот год появилась мода – клеить репродукции на разделочные доски и покрывать лаком. Мать отбирала голландцев, импрессионистов… И вдруг с вызовом сказала:
- А это Карбышев.
Нина знала, что это генерал, превращённый нацистами в ледяную статую. Её удивил тон матери. Казалась, та ждала реакции типа: «На фиг он тебе сдался?» Похоже, мать, при всей её показной наивности, знала – стоит раскрыть душу, как тебе туда плюнут. Нина с пониманием кивнула и поспешно спрятала портрет в стопку, как нечто святое, сакральное…
В скором времени Нина с мамой напросились в гости к Александре Богдановне. А там Нина и сама приповадилась бегать к наставнице…
В доме у Александры Богдановны было два шкафа книг – один с серьёзной литературой, другой с приключенческой. Нина прилипла ко второму. Среди тяжёлых томов Дюма, Майн Рида и Хаггарда затерялась сравнительно небольшая зелёная книжка «Приключения Каспера Берната в Польше и других странах». Имена авторов – Зинаида Шишова, Сергей Царевич – ничего не сказали Нине. Девочка едва не фыркнула – ну какие могут быть приключения в двух шагах от России!.. Однако обложка была оформлена клёво – сабли, щиты – и, судя по иллюстрациям Игоря Кускова, дело происходило на границе средневековья и Возрождения.
Нина попросила книгу домой, прочитала… и загорелась. Оказывается, рядом с русскими испокон веков жил народ, по складу совершенно западный, хотя и славянский, который ничуть не стеснялся себя уважать и весьма почитал храбрецов.
Нина только не понимала, почему Александра Богдановна не пришла в восторг от нового увлечения ученицы. Много позже Шиловская догадалась, что у всякого народа, как и у отдельного человека, наряду с лицом есть изнанка, что польский гонор легко переходит в спесь, смелость – в жестокость, вежливость – в предательство и вероломство (возражать человек не привык, а сделать хочет по-своему)…
Да и, наверное, происхождение Александры Богдановны имело значение. Как-то Нина при наставнице произнесла слово «быдло». Историк вдруг побагровела, как тогда на уроке, и, сдерживаясь, по слогам произнесла:
- Объясни, что, по-твоему, значит «быдло»?
А Нина вдруг поняла, что одно неверное слово – и двери дома Александры Богдановны для неё навеки закроются.
- «Быдло» это люди, которым делаешь добро, а они отвечают подлостями, - ответила она. И гроза как-то неожиданно разрядилась…
Ну-ну, усмехнулся внутренний голос. А кто на прошлой неделе вёл себя как быдло, а?
Нравился ли Нине Кедровкин? А шут его знает. Скорее всего, это была игра в любовь. И эта игра толкнула Нину на подлость. Кедровкин захотел поиздеваться над безобидной толстухой Эмкой, которую Нина обычно защищала. Вежливо попросил Нину отойти. И Нина отошла.
Почему?!..
А потому, наверное, что во всех книжках, прочитанных Ниной, было написано, что любовь – смысл бытия, что цель жизни женщины – бескорыстное служение любимому человеку… Наверное, книги тоже не всегда учат хорошему.
Что характерно, за гнусность Нину никто не ругал. Кроме Эмки, конечно, но и та быстро унялась. Отвлеклась на новые пластмассовые клипсы. Наверное, женщины потому так и привязаны к вещам, что люди предают на каждом шагу, а собственность не предаст никогда…
Во дела!.. Подлость воспринимается как должное, а за хорошее дебилкой обзывают. Наверное, весь мир низок.
Тише, тише, проворчал внутренний голос. А как же Александра Богдановна? А как же незнакомый пацан, который стукнул своего дружка, чтобы тот к тебе не лез? Что он при этом гаркнул?
- Я рыцарь, на фиг!..
То есть он рявкнул не «на фиг», а покруче, но суть не в том. Есть, есть на свете нормальные люди…
Нина ещё не знала, что тому, кто, пресмыкаясь, прополз наверх, приходится шестерить не меньше, чем тому, кто общается со шпаной. Нормальные, они больше посередине, там, где реально надо работать, а не пахану поддакивать.
Возможно, это только в родном городе Нины научный мир смахивал на блатной, а в других местах всё было нормально. Но недаром кандидат физико-математических наук Мышинский хамил, а мать Нины отгораживалась от мира, прячась в младенческий кокон…
Так или иначе, дебилкой была Нина или нормальной, а после случая с Эмкой и Кедровкиным она решила жить своей головой.
И когда кузен осенью в дождь запер кузину на балконе, Нина не только высказала братцу всё, что она о нём думает, но и сообщила дяде. Конечно, интеллигентный человек стучать не должен. Но сестра бы постеснялась жаловаться. Братец, получив нахлобучку, надулся, но Нине было плевать. Хотя кузен тоже внешне смотрелся ничего…
Наверное, от природы Нина была вроде гоголевского Андрия. И с этой, мягко говоря, влюбчивостью предстояло жить до самой смерти. Но это ничего. Главное – больше не подличать.
А вдруг увлечение народом точно так же может толкнуть на низость, как увлечение парнем? Хотя, наверное, если человек сам себе не врёт, если воля крепкая и мозги на месте, он выстоит…
Но Александра Богдановна знала Нину не очень близко, оттого и тревожилась…
2.
Надежда Родионовна, математик, выглядела моложаво. Её очень освежала причёска – каштанового цвета каре. Разумеется, под краской скрывалась седина. Но Нина в первую минуту подумала, что репетиторша похожа на древнеегипетскую богиню Изиду. Только вот брюки носит. Впрочем, повадки у соседки Александры Богдановны были самые домашние. При виде Нины она всплеснула руками.
- Ой, я совсем забыла! Сегодня же четверг! Мне говорили, что ты должна появиться, но я запамятовала. Мне моя старшенькая внука подкинула, Ваньку…
Действительно, за брючину Надежды Родионовны цеплялся мальчик лет шести, рыженький и ушастый. Нина невольно улыбнулась ему. Иван просиял в ответ.
- Ну ничего. Мы его рисовать посадим или мультики смотреть…
И в этот момент висевший в коридоре телефон разразился трелью. Хозяйка сняла трубку.
- Здравствуй, Катенька. Ну как? Идёшь на поправку?
И вдруг немолодое лицо под каштановым каре сделалось гипсово-белым.
- Как? С утра была на УЗИ? И что? Ах, тебе не сказали? А потом что? Пришёл лечащий врач и на кардиограмму направил? Думаешь, снова операция? Господи, через десять дней после первой!.. Нет, боюсь, всё же не обойдётся… Я бы приехала, поговорила с врачом, да у меня тут… Ладно, что-нибудь придумаю… Не бойся ничего! Я постараюсь…
Трубка легла на рычаг. Надежда Родионовна опустилась на полку для обуви и бессильно уронила руки. Иван не хныкал, а только обеспокоенно смотрел то на телефон, то на бабушку. А Нина не могла поверить в реальность происходящего. Неужели сейчас ещё по правде бывают сложные, опасные ситуации? Впрочем, если тяжёлые ситуации могут складываться в школе, они могут случиться где угодно…
- Что-нибудь произошло? – тихо спросила она.
- Младшая была на операции… В гинекологии. Ребёнка хочет. А потом вышла и за уборку принялась. Предупреждали же её сто раз, что нельзя поднимать тяжёлого! Так нет. Ещё и ковёр на балконе чистила, подстудилась… Она отдельно от меня живёт. Зять на работе был, да и что они, мужики, понимают!.. Теперь… - Надежда Родионовна всхлипнула. – Вообще всё удалить могут. А Кате всего двадцать шесть…
- Может, съездите?
- А ты? А Ванька?
Мысли мелькали в голове Нины, сменяя одна другую. Можно, конечно, вместе с Ванькой подняться к Александре Богдановне. При ней-то ничего плохого не случится. Но, во-первых, дома ли она? Во-вторых, стоит ли напрягать пожилого человека? А что, если… самой занять ребёнка?
В голове тут же всплыла мамина установка – за что бы ты, Нина, ни взялась, ничего у тебя не выйдет. К тому же мать сама не любила детей и не умела с ними обращаться, а если так, то откуда это умение могло взяться у Нины?
С другой стороны, они же будут в квартире, а не на улице. Ножницы Нина, если что, у Ваньки отберёт, к плите не подпустит. Конечно, Ванька может зареветь. Тогда Нина, пожалуй, отвлечёт его чем-нибудь.
- Да я с ним посижу, Надежда Родионовна! Не беспокойтесь!..
- Останешься с Ниной? – спросила математичка. Иван кивнул, и хозяйка метнулась к вешалке. Уронила пальто. Нина ей подала.
Наконец дверь захлопнулась. Нина с Ванькой остались одни в квартире.
3.
Секунду дошкольник и девочка-подросток испытующе смотрели друг на друга. Тишину нарушил Ванька.
- А давайте в карты сыграем!
Нине, разумеется, польстило, что её назвали на «вы». В то же время на дне души зашевелились сомнения. В пять лет – карты, в десять – сигарета, а в пятнадцать что будет?!..
Но тут Нина вспомнила, что, когда её принимали в пионеры, мать сделала мороженое с вином. Прошло уже полдесятка лет, а Нина всё ещё не спилась… Может, не так всё страшно?
- Давай! – загорелась Нина. И тут же смущённо добавила:
- Только я не умею…
- Ничё! – воспламенился Ванька. – Я научу!..
… В следующие полчаса Нина прилежно осваивала секреты «сундучка» и «подкидного дурачка». Но только она разобралась в новой области знаний, как Ванька указал на окно и задумчиво протянул:
- Амариллис расцветает…
Действительно, на подоконнике, в расписном горшке, на самом верху толстой зелёной стрелы распускалась бордовая лилия.
- Вот это бегония, - объяснял дошкольник, - это фиалка, это бальзамин, мой тёзка… Его народное название – Ванька мокрый.
Такой маленький, а такой умный, поразилась Нина, как тогда, на даче, с Антошкой. Вообще, среди мальчишек много умных. Неужели у подростков (а по слухам – и у взрослых, недаром говорится, что все мужики козлы) интеллект гаснет и остаются только скотские потребности? Или умные подростки боятся высовываться, чтобы пахан, не дай Бог, не разгневался? И взрослые тоже? Впрочем, единственным взрослым мужчиной в окружении Нины был кандидат физико-математических наук Мышинский…
В течение следующего получаса Ванька с Ниной полили растения, общипали усохшие цветы и листья на фиалках, вытерли пыль с каланхоэ и с денежного дерева… И тут Ванька похвастался:
- А я салаты умею готовить!..
Нина выпала в осадок. Сама она умела варить только яйца, и те вкрутую…
- Ой, покажи!..
В холодильнике, к огромному удивлению Нины, нашлось всё – картошка, морковка, варёная колбаса и сметана. Не хватало только солёных огурцов, но вместо них Ванька предложил зелёный горошек. Через час «оливье» был готов. Ещё через полчаса он вполовину уменьшился.
Иван надел фартук и встал к кухонной раковине. Нина сгребла половину грязной посуды и пошла мыть её в ванную комнату.
Когда гостья разобралась с тарелками и вошла в комнату, хозяин сидел в углу над пластилиновыми фигурками. Одна изображала волка, другая – какое-то странное существо, похожее одновременно и на робота, и на пришельца с другой планеты.
- Это леший, - пояснил Ванька.
- Леший бывает с бородой, - усомнилась Нина.
- Не знаю, - пожал плечами Иван. – Бабушка сказала, что леший живёт в лесу, а больше о нём никто ничего не знает, потому что он людям не показывается. Вот я его и слепил.
- А волк при чём?
- Они воюют. Волк хочет быть главным в лесу, а леший не позволяет.
- Правильно делает! – кивнула Нина. – Иначе волк всех зайцев и белок съест!..
- Я тоже так думаю, - серьёзно кивнул Иван. – Но ничего! Леший научил белок швыряться шишками, а зайцев – копать ловушки… Вот, видите? Тут у меня белки, тут зайцы…
- Классно лепишь! - похвалила Нина. – А давай слепим ещё бобров. Пусть волк за ними по воде поплавает. Представляешь, как он промокнет!..
- А волк не поймает бобров?
- Уплывут! Для них вода – родная стихия!..
- А бобры – она какие? – задумался Ванька. – Я раньше на картинках видел, но слепить по памяти не смогу…
- Книжка твоя была или библиотечная?
- Наша… В шкафу, наверное…
…Когда Надежда Родионовна вошла в квартиру, шестой том «Жизни животных», открытый на нужной странице, лежал на кровати, а Нина с Ванькой поспешно составляли прочие книги в шкаф.
Повесив пальто, хозяйка прошла в комнату и тяжело опустилась на кровать. Впрочем, на губах её блуждала улыбка.
- Ну как? – спросила Нина.
- Да врач нормальный попался. Говорит, дело недалеко зашло, операция не нужна, капельницами прокапаем… Уф-ф!.. Спасибо тебе! Не трудно было с Иваном?
- А мы салат сделали! За цветами ухаживали! – похвалился Ванька.
- Не хвастайся! – одёрнула бабушка.
- Он не хвастается, он рапортует! – уточнила Нина. Иван благодарно улыбнулся гостье. – Да он и правда хозяйственный парень!..
- Тебя дома не потеряют? – осведомилась Надежда Родионовна. Нина помотала головой. – Тогда пошли заниматься!..
4.
Надо же, думала Нина по дороге домой. Ванька такой умный и в то же время хозяйственный. Прежде Нина полагала, что эти вещи не сочетаются. Хотя… взять хотя бы Александру Богдановну. Мало того, что пироги великолепные стряпает, так ещё и одну комнату обставила синим, другую жёлтым… Может, и Нине поучиться хотя бы готовить?..
И вдруг Шиловская встала, как вкопанная. Кандидат физико-математических наук Мышинский считал Нину дебилкой за дружбу с одиннадцатилетним. А что сказать про шестилетнего?! Неужели её отставание в интеллектуальном развитии составляет не три года, а без малого восемь?!..
Да не дебилка ты, сказал внутренний голос. Не олигофренка и не кретинка. Знаешь, кто ты? Педагогический талант!..
Как очень многие русские, да ещё молодые люди, Нина представляла себе верх и низ, но в упор не видела середины. Более скромное слово «способности» ей на ум не пришло. Вместо этого внутри головы запел дружный хор маминых подружек.
«Справилась с одним и уже выводы делаешь! Да это не ты его учила, а он тебя! А если бы хулиган попался? Знаешь, какими чудовищами бывают дети?»
…Что-что, а это Нина знала получше маминых подружек. Те в основном женские школы заканчивали…
«Воспитанный человек никогда не скажет про себя – я талант!» - вопило советское детство. А вот поляки меня бы поняли, внутренне усмехнулась Шиловская. Хотя… Александра Богдановна, как педагогический талант, небось покруче меня будет…
Нина шла к трамвайной остановке и вдруг остановилась. Из окна многоэтажки послышался знакомый хрипатый голос.
Я из повиновения вышел.
За флажки! Жажда жизни сильней!
Только сзади я радостно слышал
Удивлённые крики людей!
Идёт охота на волков, идёт охота
На серых хищников, матёрых и щенков.
Кричат загонщики и лают псы до рвоты.
Кровь на снегу и пятна красные флажков!..
Дома у Нины не было магнитофона – ни кассетного, ни даже катушечного. Но Высоцкого она обожала. Ещё один правдолюбец…
Подкатил трамвай, и Нина поднялась в вагон.
1.
Нина Шиловская стояла на трамвайной остановке и думала. Пару дней назад Антошка Мышинский передал ей слова своего папаши, кандидата физико-математических наук.
- Дружишь с девчонкой, да ещё с неряхой! Эта тунеядка не шьёт и не вяжет! Кому она нужна! Ах, ей с тобой интересно! Это при том, что она тебя старше на три года! Да она же умственно отсталая! Не поспевает за своим возрастом!..
Когда Нина передала матери Антошкины слова, мать смущённо отвела глаза и стыдливо пробормотала, что да, конечно, Антошка для Нины маловат, тем более, отец его тоже полагает, что эту дружбу надо рвать… Наверное, мать тоже считала Нину умственно отсталой.
Ровесницы Нины в массе своей уже понимали, что смысл жизни – деньги и койка (но с койкой отчего-то старались подождать, а за парней в кино и кафе почему-то платили сами), что главное в мужике – экстерьер. А Нине было интересно с маленьким Антошкой, хотя из его разговоров на технические темы она понимала не так много. Все точные предметы Нина уже год как основательно запустила.
- Правильно тебя в классе не любят! – кричала мать год назад. – Ты хорошо учишься и этим кичишься, вот тебя и не любят! Женщина не должна показывать, какая она умная!
Мать думала, что, чтобы нравиться мальчикам, достаточно подлизываться к ним на словах и хронически притворяться дурой. Но Нина уже знала, что слова не нужны никому. Мужику от бабы, как и бабе от мужика, нужны деньги и койка. Но денег мать не давала, а насчёт койки… Нина хотела по любви. Хотя бы первый раз. Да и вообще, она собиралась ждать ещё четыре года. До восемнадцати.
Выскажи Нина всё это матери, мать бы ответила, что дочь, наверное, сумасшедшая. В представлении матери, мир был прекрасен. В мире существовало одно дерьмо – Нина.
Лет через двадцать Нина узнала, что шапочного знакомого за пятёрки били об стену головой. Его мать пошла к классному руководителю и сказала – не ставьте Вове пятёрок, пожалуйста. Бить перестали. Да… Вовина мать от мира не пряталась.
Возможно, Нине от природы не хватало расчётливости. Отвечай она на уроках пореже да поплоше, к ней бы и лезли поменьше. Но мать, плюс ко всему, запрещала ей материться, а с этого одноклассники стерпеть не могли.
Хватит на мать-то валить, сказал внутренний голос. Тебе самой материться неохота. Будто я не знаю, что ты уже мечтаешь о том, чего не пробовала, и не хочешь марать хорошее дело грязью.
Антошка и не догадывался, что Нина очень быстро забывает его объяснения об устройстве ГЭС, ТЭЦ и АЭС. Недостаток понимания восполнялся искренним восхищением Нины – такой маленький, а такой умный!.. А там разговор и сам плавно соскальзывал на фантастику или события минувших эпох.
А подруги матери, даром что взрослые женщины, редко говорили про интересное. Если же Нина сдуру начинала им жаловаться на мать, в ответ слышалось – твоя мать вообще святая, это ты неблагодарная свинья!.. А из детей Нина дружила только с Антошкой, и то потому, что дачи стояли рядом. Не будешь же его грузить такими вещами…
- Женщина!
Нину часто принимали за взрослую – может, из-за постоянной озабоченности.
Сейчас к ней подходила средних лет нищенка…
Ты что, закричало советское детство. Какая может быть нищенка в нашей стране!..
Но женщина действительно была оборванкой, или, как бишь по-современному – бичихой.
За руку она держала мальчика лет семи, одетого ничуть не лучше.
- Ты хорошая женщина, милая, - обратилась гадалка к Нине. – Но жизнь у тебя плохая и со здоровьем не очень.
Нина согласно кивнула.
- Тебя сглазили, родная. Дай монетку, и я расскажу, кто.
Нина из интереса протянула ворожее десять копеек.
- Сейчас я потру монетку в ладонях. Дома ты закутаешь её в рубль. Сегодня, ровно в пять вечера, развернёшь. Одна половина станет чёрной, другая красной. На красной половине ты увидишь лицо той, что навела на тебя порчу…
- И что потом делать? – спросила Нина. В голове вертелись какие-то обрывки. Говорят, надо в храм сходить и поставить свечку за здоровье той, что сглазила. Но разве можно комсомолке в церковь?!..
- А лучше дай рубль мне, - продолжала, не слушая, ведунья.
- Тётушка, я не играю в такие игры, - отрезала Нина. На светофоре загорелся зелёный свет, и Нина пошла на другую сторону. Одноклассники бы послали убогую на три буквы, но Шиловская была хорошо воспитана. Впрочем, колдунья не оценила.
- Дура! Блага своего не понимаешь!
Монетка полетела в пыль.
На противоположной стороне улицы Нина спряталась за киоск «Союзпечать» - переждать, пока ведьма смотает удочки. Слов за шумом улицы не было слышно, однако мальчик подобрал денежку и вручил ведунье. Гадалка не возражала.
А ведь ему несравненно хуже моего, подумала Нина. Но рядом текли и другие, циничные, мысли. А ведь вздумай парень поплакаться на мать её собутыльницам, те тоже скажут – твоя мать святая, блаженная… И мать Нины, и чокнутая ворожея живут в придуманном мире, не желая замечать настоящего. А их дети страдают…
Чёрт! Эдак можно и к репетитору опоздать! А та – соседка и хорошая знакомая Александры Богдановны. Не хотелось бы обижать двух пожилых женщин.
К счастью, гадалка уже скрылась за поворотом, и Нина вернулась на остановку.
Александра Богдановна преподавала историю. Ей было крепко за пятьдесят, но вела она себя как девчонка. Если ученик прогуливал урок, она вполне могла прийти на следующий и разразиться речью:
- Наталья Васильевна, помогите! У меня работорговцы украли ребёнка! Вы понимаете – Женя плыл на шлюпке! Компаса не было! А тут ещё пираты напали! Ах, вот ты где! Ну, рассказывай, как сбежал!..
Когда одноклассники Нины были поменьше и понормальнее, они веселились, но потом они выросли и поняли, что весь мир – параша, а кто пытается сделать мир лучше, тот дурак. Тот выёживается. А выёживаться – западло. Так что тому, кто пытается сделать мир лучше, надо нагадить. Сорвать урок.
В тот день Александра Богдановна рассказывала про Богдана Хмельницкого – вероятно, начало той истории, в результате которой у него запороли сына и увезли жену. Нина, как всегда, половину ушами прохлопала. Ухватила только фразу:
- Поляки думали, что жена Богдана-Зиновия их гостеприимно встретит, накормит…
Гопники заржали, чему Нина совершенно не удивилась. Она сама подумала то же самое, но не развеселилась, а встревожилась за ту, давно умершую, женщину.
Александра Богдановна внезапно побагровела. Её круглое лицо в рамке седых стриженых волос стало вдруг удивительно похоже на Тараса Бульбу из учебника. Она заговорила о том, что, если хочешь показать миру всю гадость своей души, облей грязью отношения мужчины и женщины. Гопники разошлись ещё пуще.
А Нина изумилась. Она слушала краем уха, что Александра Богдановна из казаков (причём не запорожских, а донских), но ей и в голову не могло прийти, что можно принимать настолько близко к сердцу дела давно минувших дней.
Неужели… Александра Богдановна… националистка? Но как её, такую, пустили в школу?!..
Да нет, ответил внутренний голос. Просто нормальные люди, так же как и националисты, болеют за своих предков. В них есть то же самое, только поменьше.
Впрочем, кем бы ни была Александра Богдановна, а за Нину она заступилась.
Через пару недель Нина опоздала на урок. Соединили два класса и сесть было некуда. Пустовало только место рядом с зашуганным Ромкой из параллельного класса. Нина села рядом с ним и оба класса взорвались смехом. Ромка сперва шипел «пошла отсюда», а потом предложил на переменке сходить под лестницу.
И тут заговорила Александра Богдановна. Голос её тонул во взрывах хохота. Однако Нина её услышала. Александра Богдановна говорила о том, что в фашистских концлагерях людей всячески старались унизить. Кто-то не выдерживал и кончал с собой.
И больно видеть, когда всё повторяется, да ещё в мирное время.
Нину действительно посещали мысли о самоубийстве. И останавливали её как раз книжки про войну и концлагеря. Узникам-то, небось, похлеще приходилось.
Но в тот момент Нина поняла, что она – не единственное дерьмо в мире. Нина даже не сумасшедшая, как кричит в пылу ссоры мать. Просто мир кривой.
Наверное, правдолюбцы затем и рождаются. Может, реально и не помогут, зато крышу на место поставят, как бы разномастные паханы и шестёрки не пытались втоптать тебя в грязь.
Даже мать после рассказа Нины о произошедшем меньше стала прятаться за стеклянную стену. А до Нины начало доходить, что мать не столько ненавидит дочь, сколько панически боится реальной жизни…
Как-то мать и дочь отбирали картинки из журналов. В тот год появилась мода – клеить репродукции на разделочные доски и покрывать лаком. Мать отбирала голландцев, импрессионистов… И вдруг с вызовом сказала:
- А это Карбышев.
Нина знала, что это генерал, превращённый нацистами в ледяную статую. Её удивил тон матери. Казалась, та ждала реакции типа: «На фиг он тебе сдался?» Похоже, мать, при всей её показной наивности, знала – стоит раскрыть душу, как тебе туда плюнут. Нина с пониманием кивнула и поспешно спрятала портрет в стопку, как нечто святое, сакральное…
В скором времени Нина с мамой напросились в гости к Александре Богдановне. А там Нина и сама приповадилась бегать к наставнице…
В доме у Александры Богдановны было два шкафа книг – один с серьёзной литературой, другой с приключенческой. Нина прилипла ко второму. Среди тяжёлых томов Дюма, Майн Рида и Хаггарда затерялась сравнительно небольшая зелёная книжка «Приключения Каспера Берната в Польше и других странах». Имена авторов – Зинаида Шишова, Сергей Царевич – ничего не сказали Нине. Девочка едва не фыркнула – ну какие могут быть приключения в двух шагах от России!.. Однако обложка была оформлена клёво – сабли, щиты – и, судя по иллюстрациям Игоря Кускова, дело происходило на границе средневековья и Возрождения.
Нина попросила книгу домой, прочитала… и загорелась. Оказывается, рядом с русскими испокон веков жил народ, по складу совершенно западный, хотя и славянский, который ничуть не стеснялся себя уважать и весьма почитал храбрецов.
Нина только не понимала, почему Александра Богдановна не пришла в восторг от нового увлечения ученицы. Много позже Шиловская догадалась, что у всякого народа, как и у отдельного человека, наряду с лицом есть изнанка, что польский гонор легко переходит в спесь, смелость – в жестокость, вежливость – в предательство и вероломство (возражать человек не привык, а сделать хочет по-своему)…
Да и, наверное, происхождение Александры Богдановны имело значение. Как-то Нина при наставнице произнесла слово «быдло». Историк вдруг побагровела, как тогда на уроке, и, сдерживаясь, по слогам произнесла:
- Объясни, что, по-твоему, значит «быдло»?
А Нина вдруг поняла, что одно неверное слово – и двери дома Александры Богдановны для неё навеки закроются.
- «Быдло» это люди, которым делаешь добро, а они отвечают подлостями, - ответила она. И гроза как-то неожиданно разрядилась…
Ну-ну, усмехнулся внутренний голос. А кто на прошлой неделе вёл себя как быдло, а?
Нравился ли Нине Кедровкин? А шут его знает. Скорее всего, это была игра в любовь. И эта игра толкнула Нину на подлость. Кедровкин захотел поиздеваться над безобидной толстухой Эмкой, которую Нина обычно защищала. Вежливо попросил Нину отойти. И Нина отошла.
Почему?!..
А потому, наверное, что во всех книжках, прочитанных Ниной, было написано, что любовь – смысл бытия, что цель жизни женщины – бескорыстное служение любимому человеку… Наверное, книги тоже не всегда учат хорошему.
Что характерно, за гнусность Нину никто не ругал. Кроме Эмки, конечно, но и та быстро унялась. Отвлеклась на новые пластмассовые клипсы. Наверное, женщины потому так и привязаны к вещам, что люди предают на каждом шагу, а собственность не предаст никогда…
Во дела!.. Подлость воспринимается как должное, а за хорошее дебилкой обзывают. Наверное, весь мир низок.
Тише, тише, проворчал внутренний голос. А как же Александра Богдановна? А как же незнакомый пацан, который стукнул своего дружка, чтобы тот к тебе не лез? Что он при этом гаркнул?
- Я рыцарь, на фиг!..
То есть он рявкнул не «на фиг», а покруче, но суть не в том. Есть, есть на свете нормальные люди…
Нина ещё не знала, что тому, кто, пресмыкаясь, прополз наверх, приходится шестерить не меньше, чем тому, кто общается со шпаной. Нормальные, они больше посередине, там, где реально надо работать, а не пахану поддакивать.
Возможно, это только в родном городе Нины научный мир смахивал на блатной, а в других местах всё было нормально. Но недаром кандидат физико-математических наук Мышинский хамил, а мать Нины отгораживалась от мира, прячась в младенческий кокон…
Так или иначе, дебилкой была Нина или нормальной, а после случая с Эмкой и Кедровкиным она решила жить своей головой.
И когда кузен осенью в дождь запер кузину на балконе, Нина не только высказала братцу всё, что она о нём думает, но и сообщила дяде. Конечно, интеллигентный человек стучать не должен. Но сестра бы постеснялась жаловаться. Братец, получив нахлобучку, надулся, но Нине было плевать. Хотя кузен тоже внешне смотрелся ничего…
Наверное, от природы Нина была вроде гоголевского Андрия. И с этой, мягко говоря, влюбчивостью предстояло жить до самой смерти. Но это ничего. Главное – больше не подличать.
А вдруг увлечение народом точно так же может толкнуть на низость, как увлечение парнем? Хотя, наверное, если человек сам себе не врёт, если воля крепкая и мозги на месте, он выстоит…
Но Александра Богдановна знала Нину не очень близко, оттого и тревожилась…
2.
Надежда Родионовна, математик, выглядела моложаво. Её очень освежала причёска – каштанового цвета каре. Разумеется, под краской скрывалась седина. Но Нина в первую минуту подумала, что репетиторша похожа на древнеегипетскую богиню Изиду. Только вот брюки носит. Впрочем, повадки у соседки Александры Богдановны были самые домашние. При виде Нины она всплеснула руками.
- Ой, я совсем забыла! Сегодня же четверг! Мне говорили, что ты должна появиться, но я запамятовала. Мне моя старшенькая внука подкинула, Ваньку…
Действительно, за брючину Надежды Родионовны цеплялся мальчик лет шести, рыженький и ушастый. Нина невольно улыбнулась ему. Иван просиял в ответ.
- Ну ничего. Мы его рисовать посадим или мультики смотреть…
И в этот момент висевший в коридоре телефон разразился трелью. Хозяйка сняла трубку.
- Здравствуй, Катенька. Ну как? Идёшь на поправку?
И вдруг немолодое лицо под каштановым каре сделалось гипсово-белым.
- Как? С утра была на УЗИ? И что? Ах, тебе не сказали? А потом что? Пришёл лечащий врач и на кардиограмму направил? Думаешь, снова операция? Господи, через десять дней после первой!.. Нет, боюсь, всё же не обойдётся… Я бы приехала, поговорила с врачом, да у меня тут… Ладно, что-нибудь придумаю… Не бойся ничего! Я постараюсь…
Трубка легла на рычаг. Надежда Родионовна опустилась на полку для обуви и бессильно уронила руки. Иван не хныкал, а только обеспокоенно смотрел то на телефон, то на бабушку. А Нина не могла поверить в реальность происходящего. Неужели сейчас ещё по правде бывают сложные, опасные ситуации? Впрочем, если тяжёлые ситуации могут складываться в школе, они могут случиться где угодно…
- Что-нибудь произошло? – тихо спросила она.
- Младшая была на операции… В гинекологии. Ребёнка хочет. А потом вышла и за уборку принялась. Предупреждали же её сто раз, что нельзя поднимать тяжёлого! Так нет. Ещё и ковёр на балконе чистила, подстудилась… Она отдельно от меня живёт. Зять на работе был, да и что они, мужики, понимают!.. Теперь… - Надежда Родионовна всхлипнула. – Вообще всё удалить могут. А Кате всего двадцать шесть…
- Может, съездите?
- А ты? А Ванька?
Мысли мелькали в голове Нины, сменяя одна другую. Можно, конечно, вместе с Ванькой подняться к Александре Богдановне. При ней-то ничего плохого не случится. Но, во-первых, дома ли она? Во-вторых, стоит ли напрягать пожилого человека? А что, если… самой занять ребёнка?
В голове тут же всплыла мамина установка – за что бы ты, Нина, ни взялась, ничего у тебя не выйдет. К тому же мать сама не любила детей и не умела с ними обращаться, а если так, то откуда это умение могло взяться у Нины?
С другой стороны, они же будут в квартире, а не на улице. Ножницы Нина, если что, у Ваньки отберёт, к плите не подпустит. Конечно, Ванька может зареветь. Тогда Нина, пожалуй, отвлечёт его чем-нибудь.
- Да я с ним посижу, Надежда Родионовна! Не беспокойтесь!..
- Останешься с Ниной? – спросила математичка. Иван кивнул, и хозяйка метнулась к вешалке. Уронила пальто. Нина ей подала.
Наконец дверь захлопнулась. Нина с Ванькой остались одни в квартире.
3.
Секунду дошкольник и девочка-подросток испытующе смотрели друг на друга. Тишину нарушил Ванька.
- А давайте в карты сыграем!
Нине, разумеется, польстило, что её назвали на «вы». В то же время на дне души зашевелились сомнения. В пять лет – карты, в десять – сигарета, а в пятнадцать что будет?!..
Но тут Нина вспомнила, что, когда её принимали в пионеры, мать сделала мороженое с вином. Прошло уже полдесятка лет, а Нина всё ещё не спилась… Может, не так всё страшно?
- Давай! – загорелась Нина. И тут же смущённо добавила:
- Только я не умею…
- Ничё! – воспламенился Ванька. – Я научу!..
… В следующие полчаса Нина прилежно осваивала секреты «сундучка» и «подкидного дурачка». Но только она разобралась в новой области знаний, как Ванька указал на окно и задумчиво протянул:
- Амариллис расцветает…
Действительно, на подоконнике, в расписном горшке, на самом верху толстой зелёной стрелы распускалась бордовая лилия.
- Вот это бегония, - объяснял дошкольник, - это фиалка, это бальзамин, мой тёзка… Его народное название – Ванька мокрый.
Такой маленький, а такой умный, поразилась Нина, как тогда, на даче, с Антошкой. Вообще, среди мальчишек много умных. Неужели у подростков (а по слухам – и у взрослых, недаром говорится, что все мужики козлы) интеллект гаснет и остаются только скотские потребности? Или умные подростки боятся высовываться, чтобы пахан, не дай Бог, не разгневался? И взрослые тоже? Впрочем, единственным взрослым мужчиной в окружении Нины был кандидат физико-математических наук Мышинский…
В течение следующего получаса Ванька с Ниной полили растения, общипали усохшие цветы и листья на фиалках, вытерли пыль с каланхоэ и с денежного дерева… И тут Ванька похвастался:
- А я салаты умею готовить!..
Нина выпала в осадок. Сама она умела варить только яйца, и те вкрутую…
- Ой, покажи!..
В холодильнике, к огромному удивлению Нины, нашлось всё – картошка, морковка, варёная колбаса и сметана. Не хватало только солёных огурцов, но вместо них Ванька предложил зелёный горошек. Через час «оливье» был готов. Ещё через полчаса он вполовину уменьшился.
Иван надел фартук и встал к кухонной раковине. Нина сгребла половину грязной посуды и пошла мыть её в ванную комнату.
Когда гостья разобралась с тарелками и вошла в комнату, хозяин сидел в углу над пластилиновыми фигурками. Одна изображала волка, другая – какое-то странное существо, похожее одновременно и на робота, и на пришельца с другой планеты.
- Это леший, - пояснил Ванька.
- Леший бывает с бородой, - усомнилась Нина.
- Не знаю, - пожал плечами Иван. – Бабушка сказала, что леший живёт в лесу, а больше о нём никто ничего не знает, потому что он людям не показывается. Вот я его и слепил.
- А волк при чём?
- Они воюют. Волк хочет быть главным в лесу, а леший не позволяет.
- Правильно делает! – кивнула Нина. – Иначе волк всех зайцев и белок съест!..
- Я тоже так думаю, - серьёзно кивнул Иван. – Но ничего! Леший научил белок швыряться шишками, а зайцев – копать ловушки… Вот, видите? Тут у меня белки, тут зайцы…
- Классно лепишь! - похвалила Нина. – А давай слепим ещё бобров. Пусть волк за ними по воде поплавает. Представляешь, как он промокнет!..
- А волк не поймает бобров?
- Уплывут! Для них вода – родная стихия!..
- А бобры – она какие? – задумался Ванька. – Я раньше на картинках видел, но слепить по памяти не смогу…
- Книжка твоя была или библиотечная?
- Наша… В шкафу, наверное…
…Когда Надежда Родионовна вошла в квартиру, шестой том «Жизни животных», открытый на нужной странице, лежал на кровати, а Нина с Ванькой поспешно составляли прочие книги в шкаф.
Повесив пальто, хозяйка прошла в комнату и тяжело опустилась на кровать. Впрочем, на губах её блуждала улыбка.
- Ну как? – спросила Нина.
- Да врач нормальный попался. Говорит, дело недалеко зашло, операция не нужна, капельницами прокапаем… Уф-ф!.. Спасибо тебе! Не трудно было с Иваном?
- А мы салат сделали! За цветами ухаживали! – похвалился Ванька.
- Не хвастайся! – одёрнула бабушка.
- Он не хвастается, он рапортует! – уточнила Нина. Иван благодарно улыбнулся гостье. – Да он и правда хозяйственный парень!..
- Тебя дома не потеряют? – осведомилась Надежда Родионовна. Нина помотала головой. – Тогда пошли заниматься!..
4.
Надо же, думала Нина по дороге домой. Ванька такой умный и в то же время хозяйственный. Прежде Нина полагала, что эти вещи не сочетаются. Хотя… взять хотя бы Александру Богдановну. Мало того, что пироги великолепные стряпает, так ещё и одну комнату обставила синим, другую жёлтым… Может, и Нине поучиться хотя бы готовить?..
И вдруг Шиловская встала, как вкопанная. Кандидат физико-математических наук Мышинский считал Нину дебилкой за дружбу с одиннадцатилетним. А что сказать про шестилетнего?! Неужели её отставание в интеллектуальном развитии составляет не три года, а без малого восемь?!..
Да не дебилка ты, сказал внутренний голос. Не олигофренка и не кретинка. Знаешь, кто ты? Педагогический талант!..
Как очень многие русские, да ещё молодые люди, Нина представляла себе верх и низ, но в упор не видела середины. Более скромное слово «способности» ей на ум не пришло. Вместо этого внутри головы запел дружный хор маминых подружек.
«Справилась с одним и уже выводы делаешь! Да это не ты его учила, а он тебя! А если бы хулиган попался? Знаешь, какими чудовищами бывают дети?»
…Что-что, а это Нина знала получше маминых подружек. Те в основном женские школы заканчивали…
«Воспитанный человек никогда не скажет про себя – я талант!» - вопило советское детство. А вот поляки меня бы поняли, внутренне усмехнулась Шиловская. Хотя… Александра Богдановна, как педагогический талант, небось покруче меня будет…
Нина шла к трамвайной остановке и вдруг остановилась. Из окна многоэтажки послышался знакомый хрипатый голос.
Я из повиновения вышел.
За флажки! Жажда жизни сильней!
Только сзади я радостно слышал
Удивлённые крики людей!
Идёт охота на волков, идёт охота
На серых хищников, матёрых и щенков.
Кричат загонщики и лают псы до рвоты.
Кровь на снегу и пятна красные флажков!..
Дома у Нины не было магнитофона – ни кассетного, ни даже катушечного. Но Высоцкого она обожала. Ещё один правдолюбец…
Подкатил трамвай, и Нина поднялась в вагон.