Где бы ты ни был

[Пyмяyx**]

Ганн Джеймс
Где бы ты ни был Джеймс ГАНН
ГДЕ БЫ ТЫ НИ БЫЛ
Мэт не верил своим глазам. Несколько секунд он стоял как вкопанный, глядя вслед подпрыгивающему на ходу колесу. Затем, опомнившись, помчался вслед.
- Стой, - орал он, - стой, черт тебя подери!
Словно забавляясь, колесо высоко подпрыгнуло и, опустившись на землю, покатилось еще быстрее, чем прежде. Мэт пробежал по пыльной, нагретой солнцем дороге почти сто ярдов, прежде чем ему удалось поравняться с колесом и толкнуть его ногой в бок. Вращаясь, оно упало на дорогу и замерло, словно опрокинутая на спину черепаха.
Тихо зазвенели маленькие серебряные колокольчики. Смех? Мэт быстро и зло огляделся. Единственным живым существом поблизости была девчонка, которая брела по дороге в нескольких сотнях ярдов от его осевшего набок автомобиля.
Мэт пожал плечами и вытер пот со лба рукавом рубашки. Поздний июньский полдень в южном Миссури был слишком жарким для физических упражнений.
Он поднял колесо и покатил его сквозь волны горячего зноя и медленно оседавшее облако красной пыли назад, к зеленому "форду". Мэт мог бы поклясться, что остановился для смены колеса на редком среди этих холмов ровном участке. Но тем не менее колесо, как только он отвинтил гайки, пустилось вниз, словно машина стояла на крутом склоне горы.
Как будто несчастье с колесом не могло произойти десятью милями раньше, на автостраде, где к его услугам были многочисленные станции обслуживания! Впрочем, выходка колеса была лишь последней в длинном ряду неудач и неприятностей, печальными свидетельствами которых остались многочисленные ссадины и царапины. Мэт вздохнул. В конце концов он хотел одиночества. Предложение Гэя закончить диссертацию в его охотничьей хижине показалось Мэту в свое, время божьим даром, но сейчас он уже не был в этом уверен. Судя по недавнему происшествию, большая часть его времени будет посвящена борьбе за существование.
Мэт подкатил колесо к машине, осторожно положил его набок и вытащил из багажника запасное. Не спуская глаз с колеса, Мэт подтянул его к левой задней оси, стал на колени, поднял колесо, приладил, наживил гайки, сделал шаг назад и вздохнул с облегчением... Тихо звякнул металл.
Мэт торопливо посмотрел вниз и успел заметить, как последняя гайка закатилась под машину.
В вещах и машинах есть нечто делающее их принципиально чуждыми человеческой натуре. На время они могут маскироваться под верных слуг человека, но в конце концов неизбежно обращаются против своих хозяев. В подходящий психологический момент вещи восстают.
А может быть, секрет заключается в разнице между людьми. Есть люди, у которых все получается не так: их бутерброды падают намазанной стороной вниз; доска, в которую забивают гвоздь, расщепляется; мячи для гольфа попадают в лужу. Другие же пользуются какой-то необъяснимой симпатией со стороны вещей.
Удача? Умение? Координация движений? Опыт? Мэт вспомнил свою чуть не кончившуюся трагически попытку изучить химию; он едва одолел качественный анализ. Потом ему вспомнилась злополучная, стоившая совершенно невероятного труда шестеренка, и рейсфедер, который никак не хотел проводить тонкую линию, сколько ни зачищай его конец...
Все это убедило Мэта, что его руки слишком неуклюжи для инженера. Он перенес свои устремления в область, где орудия труда были более податливы. Когда-нибудь он напишет об этом неплохую статью для журнала...
Смех... На этот раз сомнений быть не могло. Смех звучал прямо за спиной. Мэт круто обернулся. Перед ним стояла все та же девчонка. Чуть выше пяти футов, в выцветшем бесформенном платье. С маленькими, босыми и грязными ногами. Волосы, заплетенные в длинные косички, были мышиного цвета. Только большие голубые глаза чуть оживляли ее бледное личико.
- Почему бы вам не впрячь лошадь? - спросила она, хихикая.
- Давно ли в ваши края завезли эту остроту? - Мэт подавил раздражение, повернулся и стал на четвереньки, чтобы заглянуть под машину.
Одну за другой он подобрал гайки, но последняя, разумеется, находилась вне пределов досягаемости. Обливаясь потом, он пополз за ней под "форд". Когда он вылез, девушка все еще была здесь.
- Чего это ты дожидаешься? - с горечью спросил он.
- Ничего, - спокойно ответила она.
- Почему же ты не идешь домой? - поинтересовался Мэт раздраженно.
- Не могу.
Мэт обошел машину и высвободил домкрат.
- Почему бы это?
- Я убежала, - ее голос был трагически спокоен.
Мэт повернулся, чтобы посмотреть на девушку. Одинокая слеза скатилась у нее по щеке, оставляя за собой грязную дорожку. Мэт ожесточил свое сердце. Солнце уже склонилось довольно низко, и для того чтобы проехать по этой всеми забытой дороге оставшиеся двадцать пять миль, ему понадобится добрый час.
Мэт сел в машину и включил зажигание. Кинув последний взгляд на патетическую маленькую фигурку на дороге, он яростно покачал головой и дал газ.
- Мистер! Эй, мистер!
Мэт нажал на тормоз и высунул голову из окна машины.
- Чего тебе еще надо?
- Мне? Ничего, - мрачно ответила она, - но вы забыли свой домкрат.
Мэт рывком включил задний ход и вернулся на прежнее место. Молча он вылез из машины, подобрал домкрат, открыл багажник, швырнул в него домкрат и захлопнул крышку. Но, проходя мимо девушки, он заколебался.
- Куда это ты направляешься?
- Никуда.
- Что значит "никуда"? Разве у тебя нет родных?
Она отрицательно покачала головой.
- Друзей? - с надеждой в голосе спросил Мэт.
Она снова покачала головой.
- Ладно, тогда отправляйся домой. - Он сел в машину и захлопнул дверцу. В конце концов это не его забота.
Машина тронулась. Можно не сомневаться, что девчонка вернется домой, как только достаточно проголодается. Мэт со скрежетом включил вторую скорость. Даже если она и не вернется, кто-нибудь позаботится о ней. В конце концов он не благотворительное общество.
Мэт недовольно затормозил и, дав задний ход, вернулся к тому месту, где стояла девчонка.
- Залезай, - сказал он.
Ехать по ухабистой дороге было малоприятно, но девчонка подпрыгивала рядом с ним на сиденье, радостно повизгивая.
- Осторожней с моими заметками, - сказал он ей, указывая на пухлые папки, лежавшие между ними, - в них больше года работы.
- Год работы? - удивленно отозвалась она.
- Здесь заметки для диссертации, которую я пишу.
- Вы сочиняете рассказы?
- Исследовательская работа, которую я должен написать, чтобы получить ученую степень. - Он быстро взглянул на нее и снова перевел глаза на дорогу. - Она называется: "Психодинамика колдовства по материалам процессов салемских ведьм в 1692 году".
- А, ведьмы, - произнесла она таким тоном, словно ей все было известно о ведьмах.
Мэт почувствовал беспричинное раздражение.
- Ладно, где ты живешь?
Она перестала подпрыгивать на сиденье и притихла.
- Па снова будет бить меня. Он чуть не спустил с меня шкуру.
- Ты хочешь сказать, что он стукнул тебя?
- Нет, он не пускает в ход руки. Обычно он бьет меня ремнем. Смотрите.
Она задрала подол платья. То, что она носила под платьем, имело такой вид, словно было сшито из старого мешка. Мэт взглянул и быстро отвел глаза. Вдоль бедра тянулась темная полоса. А нога была слишком округлой для такой девчушки. Мэт прочистил горло.
- Почему он это сделал?
- Он просто грубый.
- Ну, должна же быть хоть какая-то причина!
- Понимаете, - сказала она задумчиво, - когда напивается, он бьет меня, потому что пьян, а когда трезвый, то бьет меня, потому что не смог выпить. Обычно он не ищет других причин.
- Но что он при этом говорит?
Она застенчиво посмотрела на него.
- О, этого я не могу повторить!
- Я хочу сказать, чем он недоволен?
- Ах, это... - Она задумалась. - Он считает, что я должна выйти замуж. Он хочет, чтобы я подцепила какого-нибудь здорового молодого парня, который бы переехал к нам и делал бы всю работу. Девчонки не приносят в дом денег, - говорит он, - во всяком случае, порядочные. Они только едят и просят тряпки.
- Выйти замуж, - сказал Мэт, - но, по-моему, ты слишком молода для этого.
Она взглянула на него уголком глаза.
- Мне шестнадцать, у нас такие девушки по нескольку поклонников имеют. Одного-то уж во всяком случае.
Мэт внимательно посмотрел на, нее. Шестнадцать лет? Это казалось невероятным. Правда, ее платье было достаточно бесформенным, чтобы скрыть все что угодно.
- Выйти замуж, выйти замуж... Вы думаете, я не хочу выйти замуж? Разве я виновата, что никто из парней меня не хочет.
- Этого я не могу понять, - саркастически сказал Мэт.
Она улыбнулась ему:
- Какой вы милый!
Когда она улыбалась, она выглядела почти хорошенькой. Во всяком случае, для деревенской девчонки.
- Но почему? - спросил Мэт.
- Может, из-за па, - ответила она, - никто не хочет жить вместе с ним. Но, главное, по-моему, просто не везет. - Она вздохнула. - С одним парнем я встречалась почти год. Он сломал ногу. Другой упал в озеро и чуть не утонул. Разве хорошо было с их стороны сваливать вину на меня, даже если мы и поссорились перед этим?
- Сваливать вину на тебя?
Она энергично закивала головой.
- Те, кто не очень ненавидит меня, говорят, что я не девушка, а ходячее стихийное бедствие. Другие выражаются еще хуже. Парии перестали ухаживать за мной. Один даже сказал, что он скорее женится ка гремучей змее. А вы женаты, мистер... мистер?..
- Мэттью Райт. Нет, я не женат.
Она задумчиво кивнула головой.
- Райт. Эбигайль Райт. Как хорошо звучит!
- Эбигайль Райт?
- Разве я это сказала? Ну, не смешно ли? Моя фамилия Дженкинс.
Мэт проглотил слюну.
- Ты пойдешь домой, - сказал он с непоколебимым убеждением. - Или ты мне скажешь, как проехать туда, или можешь вылезать из машины.
- Но па...
- Как, по-твоему, куда я тебя везу?
- Туда, куда вы едете, - сказала она, широко раскрыв глаза.
- Послушай, ради бога, ты не можешь ехать туда со мной. Это неприлично.
- Почему? - наивно спросила она.
Мэт молча начал тормозить.
- Ладно, - вздохнула девушка. - Поверните направо на следующем перекрестке.
Зеленый "форд" остановился перед двухкомнатным бунгало. Если его стены и покосившееся крыльцо и были когда-либо знакомы с краской, то знакомство было чисто шапочным, да и то давним.
Большой загорелый человек с длинной черной бородой и высокой шапкой волос задумчиво раскачивался на крыльце в шатком кресле.
- Это па, - испуганно шепнула Эбигайль.
Мэт подождал в неловком молчании, но ее отец продолжал невозмутимо раскачиваться в кресле, как будто незнакомцы каждый день привозили домой его дочь. Может быть, так оно и есть, с раздражением подумал Мэт.
- Ну, вот, - сказал он, - ты и приехала.
- Я не могу вылезти, пока не узнаю, собирается ли он меня выдрать, ответила Эбигайль, - поговорите с ним. Узнайте, сердится ли он.
- Нет уж, с меня хватит, - убежденно заявил Мэт, снова взглянув на большую черную фигуру, продолжавшую молча раскачиваться на крыльце, - я выполнил свой долг, доставив тебя домой. Прощай. Не могу сказать, чтобы наше знакомство доставило мне большое удовольствие.
- О, вы такой милый и очень симпатичный! Мне бы не хотелось рассказать па, как вы воспользовались тем, что я была совсем одна.
В ужасе Мэт поглядел на Эбигайль, затем вылез на машины. Медленно подошел к крыльцу и поставил одну ногу на покосившуюся ступеньку.
- Хм, - сказал он, - я встретил вашу дочь на дороге.
Дженкинс раскачивался.
- Она убежала, - продолжал Мэт. - Я привез ее обратно, - закончил он в полном отчаянии.
Дженкинс продолжал раскачиваться и молчать. Мэт вернулся к машине и вытащил из отделения для перчаток пинту виски. Затем вернулся к крыльцу.
- Не хотите ли немного выпить?
Большая рука протянулась вперед и заграбастала бутылку. Другая рука свернула пробку. Как только горлышко бутылки исчезло в спутанной бороде, ее дно немедленно задралось к небу. Бутылка забулькала. Когда она опустилась, в ней оставалось меньше половины.
- Слабовато, - произнесла борода.
- Я привез вашу дочь обратно, - сказал Мэт, начиная с самого начала.
- Зачем?
- Ей некуда было идти. Я думаю... в конце концов, это ее дом.
- Она убежала, - сказала борода.
- Послушайте, мистер Дженкинс, я понимаю, дочери-подростки могут доставить кучу неприятностей... но в конце концов она ваша дочь.
- Не уверен.
Мэт сглотнул слюну и попробовал еще раз.
- Счастливая семейная жизнь должна быть основана на разумных компромиссах с обеих сторон. Бить ребенка не значит воспитывать его. И если вы...
- Бить ее?
Дженкинс медленно поднялся с кресла. Это было внушительное зрелище, словно сам Нептун вставал из моря во всем своем величии, гигантский, бородатый и могучий. Даже если отбросить высоту крыльца, Дженкинс возвышался несколькими дюймами над почти шестью футами Мэта.
- Да я пальцем ее ни разу не тронул!
О боже, подумал Мэт, его трясет со страху.
- Зайдите, - сказал Дженкинс, махнув бутылкой по направлению к двери. В комнате царил хаос. Пол был усеян осколками битой посуды. В центре комнаты лежал перевернутый стол, словно размахивая в воздухе тремя нестругаными ножками; четвертая, вывернутая из гнезда, сиротливо торчала в сторону. А рядом валялись разбитые в щепу стулья.
- Это она наделала? - слабым голосом спросил Мэт.
- Это еще ничего, - жалобный голос Дженкинса никак не вязался с его массивной фигурой. - Вы бы видели другую комнату!
- Но каким образом?
- Я не говорю, что Эб сделала это, - сказал Дженкинс, качая головой. Его борода тряслась у самого носа Мэта. - Но когда она чувствует себя несчастной, случается всякое. А она была здорово несчастна, когда Дункан сказал ей, что больше не придет. Стулья подпрыгивали и падали на пол. Стол танцевал по всей комнате, пока не разлетелся на куски. Тарелки летали по воздуху. Смотрите! - Он нагнул голову и развел руками волосы. На затылке виднелась огромная шишка. - Мне даже не хочется думать, что случилось с Дунканом. - Он печально покачал головой. - Так вот, мистер, мне кажется у меня есть все основания наказать девчонку? Не так ли? - спросил он. - Но чтобы я ее ударил? Да я скорее суну руку в змеиное гнездо.
- Вы хотите сказать, что эти вещи случаются сами собой?
- Именно. Я думаю, что у вас в мозгах все запуталось. Никогда не поверил бы во все это, если бы сам не видел и не чувствовал, - тут он потер шишку на затылке, - и если бы этого не случалось раньше. Странные вещи начали твориться вокруг Эб с тех пор, как она стала входить в возраст, лет пять-шесть тому назад.
- Но ведь ей только шестнадцать лет!
- Шестнадцать? - Дженкинс осторожно глянул через открытую дверь в сторону машины Мэта и понизил голос до шепота: - Не выдавайте меня, но Эб всегда любила приврать. Девчонке больше восемнадцати.
Единственная целая тарелка упала с полки и разбилась у ног Дженкинса. Он подпрыгнул и задрожал всем телом.
- Видели? - жалостливо прошептал он.
- Упала тарелка, - сказал Мэт.
- Она ведьма, - Дженкинс лихорадочно отхлебнул из бутылки, - может быть, я не был ей хорошим отцом. С тех пор как умерла ма, она стала совсем дикой и с ней начали твориться странные вещи. Не только плохие. Мне, например, много лет не приходилось ходить за водой. Бочка возле крыльца всегда была полной. Но с тех пор как она выросла и у нее появились всякие сердечные разочарования, жить с ней стало чертовски трудно. Никто сюда и близко не подходит. И все вещи вокруг прыгают и двигаются, пока, наконец, собственному стулу не перестанешь доверять. Нервы не выдерживают, сынок. Человек не в состоянии этого вынести!
К смущению Мэта, глаза Дженкинса стали наполняться крупными слезами.
- У меня больше нет друзей, чтобы предложить мне выпить или, скажем, помочь по хозяйству, когда у меня ломит поясницу. Я больной человек, сынок. Послушай, сынок, ты городской человек. Выглядишь красиво, и манеры, и всякое там образование. Я так полагаю, что Эб ты нравишься. Почешу бы тебе не взять ее с собой?
Мэт начал пятиться по направлению к двери.
- Она девчонка что надо, как приведет себя в порядок, а готовит она просто здорово. Можно подумать, что поварешка приросла у нее к руке, так ловко она с ней обращается, и тебе вовсе не надо будет жениться на ней.
Мэт побледнел.
- Вы с ума сошли!
Он повернулся, чтобы сделать рывок к двери. Тяжелая рука упала ему на плечо.
- Сынок, - сказал Дженкинс голосом, в котором звучала угроза, - если девчонка пробыла с мужчиной наедине больше двадцати минут, считается, что они должны пожениться как можно скорее. Поскольку ты чужой в наших краях, я не хочу тебя принуждать. Но с той минуты, как Эб ушла из этого дома, она перестала быть моей дочерью. Никто не просил тебя привозить ее обратно. Эта девчонка, - добавил он удрученно, - съедает больше меня.
Мэт полез в карман брюк. Он вытащил бумажник и извлек из него пятидолларовую ассигнацию.
- Может быть, это немного скрасит вашу жизнь.
Дженкинс тоскливо посмотрел на деньги, протянул было руку, но быстро ее отдернул.
- Не могу, - простонал он, - не стоят того эти деньги. Вы привезли ее вы ее и увезите.
Мэт глянул сквозь открытую дверь на машину, содрогнулся и прибавил вторую пятерку. Дженкинс покрылся потом. Он с отчаянием смял бумажки в своей широкой ладони.
- Ладно, - сказал он хриплым голосом, - это десять чертовски убедительных доводов.
Мэт бросился к машине и сел за руль.
- Вылезай, - сказал он резко, - ты дома.
- Но па...
- Отныне он будет тебе любящим отцом. Прощай!
Волоча ноги и сутулясь, девушка обошла машину. Но, подойдя к крыльцу, она выпрямилась. Дженкинс, стоявший в дверях, отпрянул назад перед своей низкорослой дочкой.
- Скверный грязный старикашка, - прошипела Эбигайль.
Дженкинс торопливо поднял бутылку к бороде. Тут она, должно быть, выскользнула у него из рук. Но, вместо того чтобы упасть, осталась висеть в воздухе горлышком вниз. Виски полилось Дженкинсу на голову. Дженкинс, который теперь стал еще более похож на Нептуна, повернулся к машине и печально покачал головой.
Мэт лихорадочно развернул машину и стремительно вылетел со двора. Несомненно, это был обман зрения. Бутылки виски не висят в воздухе без поддержки.
Найти хижину Гэя оказалось нелегко. Мэт два с лишним часа кружил по грязным дорогам.
Он решил задержаться, когда в четвертый раз проезжал мимо хижины, которая во всем отвечала описанию Гэя, кроме того, что была обитаемой. Свет из окон потоками лился в темноту. По крайней мере, он сможет расспросить о дороге. Запах жареной ветчины, доносившийся из дому, довел его до исступления. Мэт постучал в дверь. Может быть, его даже пригласят к ужину!
Дверь отворилась.
- Входите. Что вас держит?
Мэт замигал.
- Нет, нет! - вскричал он. На мгновение он почувствовал себя героем старого анекдота о пьяном в гостинице, который, шатаясь, вновь и вновь возвращается все к той же двери. Каждый раз его выставляют с возрастающим возмущением, пока он, наконец, не произносит жалобным тоном: "О боже, неужели вы один живете во всех комнатах сразу?"
- Что ты здесь делаешь? - спросил Мэт слабым голосом. - Как ты... каким образом ты сюда попала?
Эбигайль втянула его в хижину. Внутри было чисто, светло и уютно. Пол подметен, две нижние откидные койки на противоположных стенах аккуратно застелены. На столе стояли два прибора. В плите горел огонь и готовился ужин.
- Па передумал, - сказала она.
- Но он не мог. Я ему дал...
- Ах, это, - она полезла в карман платья. - Вот! - Она протянула ему две смятые пятидолларовые бумажки и пригоршню серебряных и медных монет.
Мэт машинально пересчитал мелочь. Ее набралось на доллар тридцать семь центов.
- Па сказал, что послал бы вам больше, но это все, что он смог наскрести.
Мэт тяжело опустился на стул.
- Но каким образом ты... я ведь сам точно не знал, где находится это место. Я ж тебе не сказал, куда я еду.
- О, я всегда хорошо умела находить дорогу и потерянные вещи. Как кошка.
- Но... но... - запинаясь, заговорил Мэт, - но как ты сюда попала?
- Приехала, - ответила она.
Невольно Мэт посмотрел на стоявшую в углу метлу.
- Па одолжил мне мула. Я уже отпустила его. Он сам найдет дорогу домой.
- Но ты не можешь оставаться здесь. Это невозможно!
- Ну, пожалуйста, мистер Райт, - в голосе Эбигайль появились успокаивающее нотки, - моя мама всегда говорила, что мужчина не должен принимать решений на пустой желудок. Посидите и отдохните. Ужин готов. Вы, наверное, умираете с голоду?
- Нечего здесь решать... - начал было Мэт, но замолчал, глядя, как она ставит на стол ужин - толстые ломти жареной ветчины с густой подливкой, маисовые лепешки, воздушные бисквиты, масло, домашнее варенье, крепкий черный кофе, дымящийся и ароматный. Щеки Эбигайль раскраснелись у плиты, она выглядела почти хорошенькой.
- Я не в состоянии есть, - сказал Мэт.
- Чепуха, - ответила Эбигайль, наполняя его тарелку.
Мрачно Мэт отрезал ломоть ветчины и положил его в рот. Мясо было таким нежным, что почти таяло во рту. Чуть спустя Мэт уже поглощал пищу с той скоростью, с какой успевал подносить ее ко рту. Все было приготовлено так, как ему всегда нравилось. Никогда он не мог никому объяснить, до какой степени надо поджаривать ветчину. Но эта была приготовлена как раз по его вкусу.
Мэт откинулся от стола, зажег сигарету и стал наблюдать, как Эбигайль наливает ему третью чашку кофе. Он почувствовал, что жизнь прекрасна.
- Если бы у меня было время, я бы испекла пирог с персиками, говорила Эбигайль, - я умею готовить очень вкусный пирог с персиками.
Мэт лениво кивнул головой. Конечно, было бы совсем неплохо иметь кого-нибудь рядом, чтобы...
- Нет, - произнес он вдруг, - ничего не, выйдет. Ты не можешь здесь оставаться. Что скажут люди?
- Но кому какое дело? А потом, я всегда могу сказать, что мы женаты.
- Нет, - хрипло сказал Мэт, - пожалуйста, не говори этого!
- Мистер Райт, - умоляюще проговорила Эбигайль, - пожалуйста, разрешите мне остаться. Я буду вам готовить и убирать хижину. Я вам совсем не буду мешать, честное-пречестное слово, не буду.
- Послушай, Эби, - Мэт взял ее за руку. Эбигайль стояла рядом с ним, покорно опустив глаза. - Ты очень милая девочка, и ты мне нравишься. Ты готовишь лучше, чем все, кого я знал, и в один прекрасный день ты составишь счастье какого-нибудь мужчины, став его женой. Но я слишком хорошо к тебе отношусь, чтобы позволить тебе погубить свое доброе имя. Ты должна вернуться домой к отцу.
- Ладно, - произнесла Эбигайль так тихо, что ее едва было слышно.
Обескураженный неожиданным успехом, Мэт встал и пошел к двери. Эбигайль покорно последовала за ним. Мэт открыл дверцу машины и помог девушке сесть, затем, обойдя машину, сел сам на место водителя. Эбигайль сидела маленькая и тихая, прижавшись к дверце. Внезапно Мэту стало жалко ее и стыдно, словно он ударил ребенка. Но он взял себя в руки и включил зажигание. Мотор зафыркал, но машина стояла неподвижно. Мэт сбросил газ и снова нажал на стартер. Мотор пыхтел, тщетно пытаясь сдвинуть машину с места. Мэт проверил зажигание. Все было в порядке. Снова и снова нажимал он на газ, но машина стояла как вкопанная.
Мэт подозрительно посмотрел на Эбигайль.
Но это же абсурд! - подумал он. С тех пор как он встретил эту девчонку, ему стала мерещиться всякая чертовщина. Однако машина не двигалась с места. В конце концов Мэт сдался.
- Ладно, - вздохнул он, - не могу же я тебя выставить за дверь на таком расстоянии от твоего дома. Можешь переночевать сегодня здесь.
Молча она последовала за ним в хижину. Она помогла ему устроить из одеял импровизированные ширмы, прикрепив их к верхним койкам на двух противоположных стенах хижины.
Когда Мэт открыл глаза, сквозь одеяло просвечивали рассеянные лучи солнца. Комната была наполнена запахом жареной ветчины и кипящего кофе. Мэт жадно принюхался и, отодвинув одеяло, выглянул наружу. Все его припасы были выгружены из машины и аккуратно сложены в углу. На маленьком столике около окна стояла пишущая машинка, рядом с ней лежали драгоценные папки и стопка чистой бумаги.
Эби, весело напевая, ставила на стол завтрак. Вместо вчерашнего ужасного платья на ней было надето новое - коричневое, - которое совершенно не шло ей, зато не так скрывало вполне правильную, хотя и хрупкую фигуру. Мэт мельком подумал о том, как бы она выглядела, если бы ее как следует причесать и одеть в порядочное платье. Но эта мысль быстро отступила под новым натиском на его чувства - он ведь уже сел за стол. Яйца были приготовлены как раз так, как надо, - белок плотный, но не твердый. Было странно, как Эби смогла угадать все его вкусы. Сначала он было подумал, что переоценил свой аппетит, но довольно быстро уплел три яйца. Со вздохом Мэт отодвинул от себя тарелку.
- Ну что ж, - начал он.
Эби сидела очень тихая и смотрела в пол. Сердце Мэта дрогнуло. В конце концов несколько часов не составят никакой разницы.
- Ну что ж, - повторил он, - пора приниматься за работу.
Эби вскочила и начала убирать со стола. Мэт подошел к столику, на котором его ждала пишущая машинка. Он сел в кресло и вложил в машинку чистый лист бумаги. Стол был очень удобно расположен по отношению к свету, высота его как раз соответствовала росту Мэта. Идеальные условия для работы.
Все было в полном порядке, кроме одного - ему совершенно не хотелось работать. В конце концов он напечатал в центре листа:
ПСИХОДИНАМИКА КОЛДОВСТВА
По материалам процессов салемских ведьм 1692 года.
Он подчеркнул заголовок и остановился. Не то чтобы Эби была очень шумной; ее почти не было слышно. Мэт одним ухом прислушивался к тому, как она мыла посуду и ставила тарелки на полку. Затем последовало молчание. Мэт терпел сколько было сил и затем обернулся. Эби сидела за столом и зашивала дыру в его старых брюках. Словно почувствовав его взгляд, Эби подняла голову и улыбнулась. Мэт снова повернулся к пишущей машинке.
"Колдовство, - начал он нерешительно, - это попытка первобытного человека создать порядок из хаоса. Естественно, что вера в сверхъестественное пропадает по мере познания физических законов, управляющих миром".
Мэт повернулся.
- Кто устроил такой кавардак в вашем доме?
- Либби, - ответила она.
- Либби? - удивленно спросил Мэт. - Это еще кто?
- Вторая я, - спокойно ответила Эби. - Обычно я держу ее глубоко внутри, но когда бываю несчастна, то уже не могу с ней справиться. Тогда она вырывается на свободу и делает все, что ей заблагорассудится. Она больше не слушается меня.
Великий боже, - подумал Мэт, она сумасшедшая. Типичный случай шизофрении.
- Откуда ты все это взяла? - осторожно спросил он.
- Когда я родилась, - ответила Эби, - у меня была сестра-двойняшка, только она очень скоро умерла. Когда я маленькой плохо себя вела, ма качала головой и говорила, что Либби никогда бы этого не сделала. И уж когда я что-нибудь вытворяла, то всегда говорила, что это сделала Либби. От порки не спасало, зато на душе становилось спокойнее. Скоро я сама поверила, что Либби делала все, за что меня наказывали, что Либби - часть меня самой, и я старалась запрятать ее поглубже, чтобы она не выбралась наружу и не впутала меня в какую-нибудь историю. А потом я стала старше, Эби слегка покраснела, - и стали происходить всякие странные вещи, вот тут-то Либби по-настоящему мне пригодилась.
- Ты ее когда-нибудь видела? - спросил Мэт.
- Конечно, нет, - укоризненно ответила Эби, - ведь на самом-то деле она не существует.
- Не существует?
- Конечно, не существует, - сказала Эби, - все эти вещи происходят, когда я сильно расстроена. Тут уж я ничего не могу поделать. Но ведь надо же все это как-то объяснить... вот я и придумала Либби.
Мэт вздохнул. Эби не была сумасшедшей или дурочкой.
- Разве ты не можешь делать такие вещи, когда сама хочешь?
- Ну, может быть, самую капельку. Вот когда я разозлилась из-за виски, которое вы дали па, я подумала, что па стоило бы ради разнообразия промочить себя разок снаружи.
- А как насчет колеса и гаек?
Она расхохоталась.
- Ой, вы были такой смешной тогда!
Мэт сначала нахмурился, но потом не удержался и рассмеялся сам, потом снова повернулся к пишущей машинке, и тут ему пришло в голову, что он принимает события последних восемнадцати часов и то объяснение, которое им дает Эби, как нечто физически возможное. Неужели он вправду может поверить, будто Эби способна передвигать предметы - как бы это выразиться? - при помощи какой-то таинственной силы? Совершать все это как бы усилием воли? Конечно же, он в это не верит. Ну, а вдруг?.. Мэт вспомнил бутылку виски, выливающую свое содержимое на голову Дженкинсу. Вспомнил тарелку, упавшую с полки на пол. Вспомнил гайки, отвинтившиеся сами собой, когда он стоял в двух футах от машины. И колесо, которое вдруг покатилось по совершенно ровной дороге. Но в конце концов должно ведь существовать объяснение странных фактов, даже если они и не укладываются в современные научные представления. Даже Эби понимает необходимость этого. Мэт вспомнил все объяснения, которые дает подобным явлениям современная наука: иллюзия, галлюцинация, гипноз - все что угодно, лишь бы это не требовало коренной перестройки установившейся системы взглядов. Он вспомнил Райна парапсихолога - который называл это явление каким-то ученым термином. Да, телекинез - перемещение неодушевленных предметов усилием воли. Однако название ровно ничего не объясняло. Затем он подумал об электричестве. Не нужно ничего знать об электричестве, для того чтобы им пользоваться. Необходимость понять суть события является иногда чисто психологической, а не физической.
Мэт посмотрел на первые строчки своей диссертации. Семнадцатый век. Почему он должен растрачивать свое время на такую чепуху? Здесь у него под рукой было нечто более современное. Случайно он натолкнулся на такую штуку, которая может перевернуть мир вверх дном или поставить его с головы на ноги.
Мэт снова обернулся. Эби, кончив штопать его брюки, сидела у стола и смотрела прямо перед собой в открытую дверь хижины. Мэт встал и подошел к ней. Она повернула к нему голову и тихо улыбнулась.
- Я вам могу чем-нибудь помочь? - озабоченно спросила она.
Мэт вытащил иглу из мотка штопальных ниток и слегка воткнул ее в неструганую поверхность стола, так что игла стояла вертикально.
- Заставь ее двигаться, - с вызовом произнес Мэт.
Эби уставилась на него.
- Зачем?
- Я хочу посмотреть, как ты это делаешь, - сказал Мэт, - разве этого недостаточно?
- Но я не хочу этого делать, - возразила Эби, - я никогда не хочу делать такие вещи. Они случаются сами собой.
- Попробуй.
- Нет, мистер Райт, - твердо ответила Эби, - мне никогда это не приносило ничего, кроме неприятностей. Это распугало всех моих друзей и всех знакомых па.
- Если ты хочешь остаться здесь, ты будешь делать то, что я тебе велю.
- Ну, пожалуйста, мистер Райт, - умоляющим голосом сказала Эби, - не заставляйте меня. Добром это не кончится.
В ответ Мэт только рявкнул. Эби опустила глаза и прикусила губу. Затем она посмотрела на иглу. На ее гладком лбу появились морщины от напряжения. Ничего не произошло. Игла продолжала стоять. Эби глубоко вздохнула.
- Не могу, мистер Райт, - простонала она, - я просто не могу этого сделать.
- Но почему? - свирепо спросил Мэт.
- Не знаю, - ответила Эби. Машинально она начала разглаживать рукой складки юбки у себя на коленях. - Мне кажется, это потому, что я счастлива.
Мэт потратил целое утро на эксперименты. Он предлагал Эби катушку ниток, авторучку, монетку, листок бумаги, бутылку... последнее показалось самому Мэту гениальной идеей. Но бутылка, как и все прочее, пребывала в полной неподвижности. Он даже вытащил запасное колесо из багажника и прислонил его к машине. Пятнадцать минут спустя колесо было все в том же положении. Наконец Мэт снял с полки чашку и поставил ее на стол.
- Ты так хорошо умеешь бить посуду, - сказал он, - разбей ее.
Эби безнадежно уставилась на чашку. Лицо ее выглядело старым и осунувшимся. На секунду все ее тело напряглось, затем она бессильно опустилась на стул.
- Не получается, - простонала она, - ни в какую не получается.
- Никак! - заорал на нее Мэт. - Неужели ты такая дура, что даже не умеешь говорить правильно? Нельзя говорить "ни в какую", надо говорить "никак".
С немой мольбой Эби подняла на Мэта свои голубые глаза.
- Никак, - сказала она голосом, в котором слышались рыдания, и опустила голову на руки. Плечи ее стали судорожно вздрагивать.
Мэт в мрачном раздумье уставился на ее спину. Неужели ей и в самом деле нужно быть несчастной, чтобы происходили чудеса? Мэт поджал губы. Если это так, то ей придется плохо.
- Собирай свои вещи, - резко сказал он, - ты поедешь домой к отцу.
Эби сжалась и подняла голову.
- Я не буду ехать, - сказала она.
- "Я не поеду", - резко поправил ее Мэт.
- Не поеду, - свирепо повторила Эби, - не поеду, не поеду.
Внезапно чашка полетела по направлению к голове Мэта. Инстинктивно он выставил вперед руку. Чашка, ударившись в нее, упала на пол. Мэт растерянно посмотрел на осколки, потом на Эби. Ее руки по-прежнему были сложены на коленях.
- Ты сделала это?! - заорал Мэт. - Значит, это все-таки правда.
- Так ехать мне к па?
- Нет, если ты будешь мне помогать.
Эби поджала губы.
- Разве одного раза мало, мистер Райт? Вы же теперь знаете, что я могу это сделать. Увидите, добра не будет... - Она посмотрела на его каменное лицо. - Но я буду делать это, раз вы хотите...
- Это очень важно, - мягко сказал Мэт. - Но послушай, что ты почувствовала перед тем, как чашка полетела в меня?
- Бешенство.
- Нет, меня не интересуют твои эмоции. Что ты ощущала?
Эби нахмурила брови.
- Ей-богу, мистер Райт, я ни в какую... - она быстро взглянула на него, - я никак не могу подобрать слова. Вроде как если бы я захотела схватить что поближе и швырнуть в вас, а затем получилось, как будто я и швырнула. Вроде как я толкнула чашку всем телом, а не только рукой.
Мэт, задумавшись, снял с полки вторую чашку и поставил ее на стол.
- Попробуй повторить.
Лицо Эбигайль напряглось. Затем она бессильно откинулась на спинку стула.
- Я ни в... я никак не могу. У меня просто нет подходящего настроения.
- Ты едешь домой к отцу, - выпалил Мэт.
Чашка шевельнулась.
- Вот, вот, - быстро произнес Мэт, - попробуй еще раз, пока ты не забыла!
Чашка снова покачнулась.
- Еще раз...
Чашка поднялась на дюйм над столом и опустилась. Эби вздохнула.
- Вы ведь так нарочно сказали, мистер Райт. Вы ведь не хотите чтобы я поехала домой?
- Не хочу. Но, может быть, ты сама захочешь, прежде чем мы кончим опыты. Теперь ты будешь практиковаться, пока не сможешь проделывать это сознательно, что бы это там ни было.
- Ладно, - покорно сказала Эби, - только это ужасть как утомительно, когда нет подходящего настроения.
- "Очень утомительно", - поправил Мэт.
- Очень утомительно, - повторила Эби.
- А теперь, - сказал Мэт, - попробуй еще раз.
Эби практиковалась до полудня. Самое большее, на что она оказалась способна, - поднять чашку на фут от стола, но это она делала к концу очень хорошо.
У Мэта не было никакой возможности определить без точных приборов, как далеко простирались способности Эби. Впрочем, необходимое оборудование можно достать в Спрингфильде. Пока же он выяснил, что феномен Эби достигал наибольшей силы, когда девушка чувствовала себя несчастной. Мэт задумчиво смотрел в окно хижины. Постепенно в его голове сформировался план, как сделать Эби несчастнее, чем она была когда-либо за всю свою короткую жизнь.
Весь день Мэт был очень ласков с Эби. Несмотря на отчаянные протесты, он помог ей вытереть посуду. Он рассказывал ей о своей жизни и учебе в Канзасском университете. Он рассказал ей о своей диссертации по психологии и о том, что будет делать, когда защитит ее.
- Расскажите мне еще о студентках, - вздохнула Эби.
Он начал рассказывать, что надевают студентки, когда они ходят на лекции, и что они надевают, когда идут на свидания или отправляются на танцы. Глаза Эби стали большими и круглыми.
- Наверно, это здорово, - со вздохом сказала Эби. - А зачем они поступают в университет?
- Чтобы выйти замуж, - ответил Мэт, - во всяком случае, большинство из них.
Эби покачала головой.
- Красивые платья. И все такое. Эти девушки, должно быть, ужасть... ужасно нерасторопные, если сразу не выскакивают замуж. А почему они не могут выйти замуж дома?
Мэт задумчиво нахмурился. Эби умела задавать вопросы, касающиеся самой глубины человеческих отношений.
- Мужчины, с которыми они познакомятся в университете, будут зарабатывать им больше денег.
- Ах, так! - сказала Эби. - Ну что ж, если это то, чего они хотят, то они должны быть довольны.
Дальше все шло в том же духе. Мэт сказал, что не может понять, почему Эби не осаждают толпы претендентов на ее руку и почему она давно уже не вышла замуж. За ужином он поглощал ее стряпню в огромных количествах и клялся, что никогда не пробовал лучшей.
Эби не могла быть счастливее. Любая работа кипела в ее руках. Тарелки были вымыты почти в ту же самую минуту, когда она за них принялась.
Мэт вышел на крыльцо и сел на ступеньку. Эби устроилась рядом с ним, положив руки себе на колени.
Хижина стояла на вершине холма. Хотя уже наступила ночь, луна, большая и желтая, освещала лежавшую у их ног долину. Далеко внизу озеро в темно-зеленой оправе из деревьев отсвечивало серебром.
- Здорово красиво, правда? - вздохнула Эби.
- Очень, - рассеянно ответил Мэт.
Они помолчали. Мэт почти физически ощущал ее близость. Несмотря на нелепые платья, простое лицо, босые ноги и отсутствие образования, в Эби было что-то очень женственное и трогательное. Пожалуй, она была женственней, чем те девушки, которых он знал по университету. Эби по крайней мере знала, чего она хотела от жизни. Она будет кому-нибудь очень хорошей женой. Единственная ее цель будет заключаться в том, чтобы ее муж был счастлив. Она будет ему готовить, и убирать, и рожать ему сильных и здоровых детей, и будет довольна своей судьбой. Она будет молчать, когда он будет молчалив; не будет надоедать, когда он будет работать; будет веселой, когда будет весел он; будет удовлетворять все его желания.
Мэт зажег сигарету, пытаясь согнать это настроение. При свете спички он взглянул на ее лицо.
- Как ухаживают у вас в горах? - спросил он.
- Иногда мы гуляем, - мечтательно ответила Эби, - и вместе смотрим на все, и немножко разговариваем. Иногда в школе устраивают танцы. Если у парня есть лодка, можно поехать кататься по озеру. Иногда бывают вечера в церкви или пикники. Но чаще всего, когда ночь бывает теплой и светит луна, мы сидим на крыльце, взявшись за руки, и делаем то, что девушка согласна позволить.
Мэт взял ее руку в свою. Рука была сухой, прохладной и сильной. Эби повернула голову, пытаясь рассмотреть в темноте его лицо.
- Я вам хоть капельку нравлюсь, мистер Райт? - спросила она. - Не так чтобы жениться на мне, а по-дружески?
- Мне кажется, ты самая женственная из всех женщин, каких я знал, ответил он и понял, что это действительно так.
Словно сговорившись, они одновременно прижались друг к другу. Мэт нашел губами ее губы, и они были мягкими, теплыми и страстными. Тяжело дыша, он оттолкнул ее. Эби, слегка повернувшись, прикорнула к его плечу; рука Мэт обнимала ее за талию. Она удовлетворенно вздохнула.
- Мне кажется, что я бы вам все позволила, - сказала она.
- Не понимаю, почему ты давно не вышла замуж? - спросил он.
- Наверное, я виновата, - задумчиво сказала Эби. - Мне не нравился никто из тех, кто за мной ухаживал. Я злилась на них без всякой причины, а потом с ними случалось что-нибудь нехорошее. Может быть, мне хотелось, чтобы они были другими. Думаю, что я не была влюблена ни в одного из них. Во всяком случае, я рада, что не вышла замуж, - она вздохнула.
Мэт почувствовал что-то вроде угрызения совести. Ну и свинья же ты, Мэттью Райт! - подумал он.
- А что случилось с этими парнями, которые за тобой ухаживали? спросил он. - Ты была в этом виновата?
- Люди всякое болтали, - с горечью в голосе ответила Эби, - они говорили, что у меня дурной глаз. Конечно, когда Хэнк как-то опоздал, я сказала ему, что он мог с таким же успехом сломать себе ногу. На следующий день он полез забивать планки на крыше и упал и сломал ногу. Но он всегда был очень неуклюжим. А Джим был таким холодным, и я посоветовала ему прыгнуть в озеро, чтобы согреть свою кровь. Но, по-моему, человек, который только и делает, что удит рыбу, должен часто падать вводу.
- Думаю, что так, - ответил Мэт. Его стала пробирать дрожь.
- Вам холодно, мистер Райт? - спросила с беспокойством Эби. Позвольте мне принести ваш пиджак.
- Не надо, - ответил Мэт, - все равно уже пора идти спать. Иди ложись. Завтра утром мы поедем в Спрингфильд за покупками.
- Взаправду, мистер Райт? Я никогда не была в Спрингфильде, недоверчиво сказала Эби. - Честное-пречестное слово, что поедем?
- Честное слово, - ответил Мэт, - иди ложись спать.
Мэт посидел на крыльце еще несколько минут. Забавные вещи происходили с теми, в ком Эби разочаровывалась. Когда он зажигал сигарету, его руки слегка дрожали. В Эби было скрыто множество различных людей. Мэт знал уже четырех из них: задумчивую маленькую девочку с тоненькими косичками за спиной, бродившую босиком по пыльным дорогам; счастливую домохозяйку; несчастное вместилище непонятных сил; девушку с горячими губами. Кто из них была настоящая Эби?
Наутро Мэт познакомился еще с одной Эби. Ее волосы, заплетенные в косички, были уложены короной вокруг головы. На ней было новое, опять-таки совершенно не шедшее ей платье из блестящей голубой ткани с красной отделкой. На бедре была приколота большая искусственная роза. Голые ноги облегали дешевые черные сандалии.
Боже, подумал Мэт, это ведь ее лучшее воскресное платье. И мне придется появиться с нею в таком виде на улицах Спрингфильда. Он содрогнулся и подавил желание сорвать эту ужасную розу.
- Ну что ж, - спросил он, - ты готова?
Глаза Эби возбужденно заблестели.
- Значит, мы взаправду едем в Спрингфильд, мистер Райт?
- Едем, если заведется машина.
- Она заведется, - уверенно сказала Эби.
Мэт искоса поглядел на нее. Над этим тоже следовало поразмыслить...
...Глаза Эби горели. Она смотрела на городские дома так, словно они каким-то чудом возникали из небытия специально для нее. Затем она принялась изучать прохожих. Мэт заметил, что наибольшее внимание она обращала на женщин.
Внезапно Мэт обнаружил, что Эби как-то странно затихла. Он поглядел на нее. Эби сидела, сложив руки на коленях и опустив глаза.
- В чем дело? - спросил Мэт.
- Мне кажется, что я выгляжу очень смешной, - ответила она. Голос ее слегка дрожал. - Мне кажется, вам должно быть стыдно за меня, мистер Райт. Если вы не против, я просто посижу в машине.
- Ерунда, - ответил Мэт, стараясь, чтобы его голос звучал убедительно. - Ты выглядишь чудесно.
Вот чертенок, подумал он, у нее удивительная способность все понимать. Она или необычно тонко чувствует, или...
- Кроме того, - сказал он вслух, - я собираюсь купить тебе новое платье.
- Платье? Вы хотите купить мне новое платье, мистер Райт? - Ей было трудно говорить.
Мэт кивнул. Он остановил машину у самого крупного универмага в Спрингфильде. Обойдя машину, он открыл Эби дверцу и помог ей вылезти. Они вошли в магазин. Эби прижалась к его руке. Мэт чувствовал, как быстро бьется ее сердце.
- Нам на второй этаж, - сказал Мэт.
Эби смотрела широко раскрытыми глазами на длинные ряды платьев.
- Я никогда не думала, - прошептала она, - что на свете так много платьев.
Мэт рассеянно кивнул. Ему нужно было отлучиться, и надолго, чтобы найти лабораторию, где бы он смог взять в аренду измерительную аппаратуру. Он отвел в сторону продавщицу.
- Со мной девушка, - сказал он, - я хочу, чтобы вы отвели ее в салон красоты и поработали над ней. Стрижка, шампунь, укладка волос, брови и все прочее. Затем оденьте ее с головы до ног. Согласны? - Мэт вытащил бумажник и заглянул в него. Медленно он вытащил один аккредитив на сто долларов, затем еще один. У него оставалось всего триста долларов, а ему предстояло достать оборудование и жить до конца лета на эти деньги. Мэт вздохнул и подписал аккредитивы. - Постарайтесь, если возможно, держаться в этих пределах.
- Да, сэр, - сказала продавщица и нерешительно улыбнулась. - Это ваша невеста?
- Боже великий, конечно нет! - вырвалось у Мэта. - То есть я хотел сказать, она моя племянница. Сегодня у нее день рождения.
Тяжело дыша, он подошел к Эби.
- Ты пойдешь с этой женщиной, Эби, и будешь делать все, что она тебе скажет.
- Хорошо, мистер Райт, - ответила Эби как во сне. Она пошла за продавщицей с таким видом, словно вступала в сказочную страну.
Мэт отвернулся, закусив губу. На душе у него скребли кошки.
Сев в машину, он посмотрел на часы. У него в запасе было по меньшей мере два с половиной часа. За это время он сможет найти все необходимое.
Впрочем, ему пришлось по возвращении прождать еще часа два. Затем...
- Мистер Райт! - Голос был грудным и мелодичным.
Мэт поднял глаза и вскочил с кресла. Перед ним стояла блондинка, такая красивая, что у него захватило дыхание. Коротко остриженные волосы, слегка завивающиеся на концах, обрамляли прекрасное лицо. Простое черное платье с низким вырезом облегало маленькую женственную фигурку. Изящные длинные ноги были обуты в маленькие черные туфельки с высокими каблуками.
- Боже мой, Эби! Что они с тобой сделали?
- Вам не нравится? - спросила Эби с омрачившимся лицом.
- Это восхитительно, - пробормотал Мэт, - но они покрасили твои волосы!
Эби расцвела.
- Женщина, которая это сделала, сказала, что она их вымыла. Она сказала, что это их естественный цвет, но мне придется мыть их каждые несколько дней. И даже не хозяйственным мылом. - Она вздохнула. - Я никогда не знала, сколько девушка должна возиться со своим лицом. Мне придется многому учиться...
Пока Эби счастливо лепетала, Мэт недоверчиво смотрел на нее. Неужели он спал в одной хижине с этой девушкой? Неужели она готовила ему еду и штопала дыры в его карманах? Неужели он действительно поцеловал ее, и она ему сказала: "Я бы вам все позволила?.." Сможет ли он вести себя с ней, как прежде? Мэт ожидал перемены, но не такой разительной. Эби носила свое новое платье с восхитительной уверенностью. Она шла на высоких каблуках так, словно ходила на них всю свою жизнь. Вещи всегда послушно служили Эби.
Ты голодна? - спросил Мэт.
- Я бы слопала ежа, - ответила она.
Этот ответ так не вязался с ее внешним обликом, что Мэт разразился хохотом. Эби сделала большие глаза.
- Я что-нибудь сказала не так? - жалобно спросила она.
...Еда в ресторане была превосходна, и Эби ела незнакомые диковинки с таким удивлением, словно все это с минуты на минуту могло исчезнуть столь же таинственно, как и появилось.
- Попробуй сдвинуть чашку, - попросил Мэт, когда они покончили с едой.
Эби с минуту смотрела на чашку.
- Не могу, - тихо сказала она, - я ужасно стараюсь, просто изо всех сил, но я не могу. Я для вас все сделаю, мистер Райт, но этого не могу.
Потом они танцевали.
Во время длинного обратного пути она заговорила только один раз.
- Неужели есть люди, которые все время живут вот так?
- Нет, - ответил Мэт.
Эби кивнула:
- Так оно и должно быть. Такие вещи случаются очень редко.
Когда они вошли в хижину, она обняла Мэта за шею и крепко поцеловала в губы.
- Есть только один способ, которым девушка может отблагодарить мужчину за такой восхитительный день, - прошептала она ему на ухо. - За платья, и поездку, и обед, и танцы. И за то, что вы были таким милым. Я никогда не думала, что со мной может случиться что-нибудь похожее. Мне кажется, если действительно любишь кого-нибудь, то можно все. Я вас ужасно люблю. Я рада, что меня сделали такой хорошенькой. Если я могу сделать вас счастливым - хоть ненадолго...
Чувствуя, как к горлу подступает тошнота, Мэт осторожно снял ее руки со своей шеи.
- Ты не поняла, - холодно произнес он. - Произошла ужасная ошибка. Я не знаю, сможешь ли ты простить меня. Эти платья - для другой девушки, моей невесты. Ты примерно того же роста, и вот я подумал... даже не знаю, как это получилось, что ты меня так неверно поняла...
Он остановился. Говорить больше было не к чему. Его план удался блестяще. Медленно, по мере того как он говорил, живость покинула Эби, лицо ее погасло, она словно сморщилась и ушла в себя. Она была маленькой девочкой, которую стукнул по лицу в самую счастливую минуту ее жизни человек, которому она больше всего доверяла.
- Ну что ж, - очень тихо сказала она, - спасибо, что вы позволили мне думать, будто все это для меня, хотя бы и недолго. Я никогда не забуду этот день. - Она повернулась и залезла на койку, опустив за собой одеяло. Ее всхлипывания не дали Мэту уснуть в эту ночь. А может быть, он не мог уснуть оттого, что всхлипывания были очень тихими и ему приходилось напрягать слух...
Завтрак протекал печально. Что-то случилось с едой, хотя Мэт не мог уловить, что именно. Все было приготовлено так же, как всегда, но пища не имела никакого вкуса.
Мэт механически жевал и пытался не смотреть на Эби. Это не представляло труда; Эби казалась очень маленькой и не сводила глаз с пола. На ней снова было нелепое голубое платье. Она смыла с лица краску, и оно стало тусклым и безжизненным. Даже ее свежевымытые волосы словно потускнели.
Мэт сидел и курил одну сигарету за другой, пока Эби убирала со стола и мыла посуду. Покончив с работой, она повернулась к нему.
- Вы хотите, чтобы я двигала вещи для вас. Сегодня у меня это получится.
- Откуда ты знаешь, что я хочу?
- Так уж, знаю.
- А ты не возражаешь?
- Нет. Я ни против чего не возражаю.
Она подошла поближе и села на стул.
- Смотрите!
Стол, стоявший между ними, приподнялся, покрутился на одной ножке и упал набок.
- Что ты чувствуешь? - возбужденно спросил Мэт. - Можешь ли ты управлять своей силой? Ты хотела, чтобы он двигался именно так?
- Стол был вроде частью меня самой, как рука. Но я не знала заранее, что он будет делать.
- Подожди минутку, - сказал Мэт, - я кое-что принесу из машины. - И он кинулся за приборами.
Эби безропотно позволила взвесить себя, измерить пульс, температуру и кровяное давление.
- Мне бы еще надо было бы измерить твой базальный метаболизм, пробормотал он, - но с этим придется подождать. Ах, если бы в этой лачуге была динамо-машина!
- Я могу сделать для вас электричество, - сказала Эби без всякого интереса.
- Может быть, и можешь, но если ты будешь тратить свою энергию на измерительную аппаратуру, все измерения станут бессмысленными. Теперь, Эби, подними, пожалуйста, этот стул на несколько минут.
Он заставил ее продержать стул в воздухе пять минут и снова проделал все измерения, отмечая изменения в пульсе, давлении крови, частоте дыхания, и затем снова взвесил ее.
- Ладно. Теперь отдохни. Нам придется подождать, пока все вернется в норму, прежде чем мы сможем приступить к новым опытам.
Эби послушно уселась на другой стул и уставилась в пол.
- Эби, ты ведь будешь мне помогать? - спросил Мэт. - Я это делаю и для твоего собственного блага. Если ты сумеешь контролировать свои силы, то, может быть, твои друзья перестанут ломать ноги и падать в воду.
Выражение лица Эби не изменилось.
- Мне все равно, - сказала она.
Мэт вздохнул. На мгновение ему захотелось бросить начатый эксперимент и уйти из ее жизни - упаковать свои заметки и пишущую машинку в автомобиль и вернуться в университет. Но он уже не мог остановиться. Он был слишком близок к решению загадки.
Он снова провел все измерения и увидел, что короткий отдых вернул все данные к норме.
- Попробуем еще раз, - сказал Мэт. - Подними, пожалуйста, этот стул снова на ту же высоту.
Стул нерешительно подпрыгнул вверх.
- Легче. Еще капельку.
Стул выпрямился и начал двигаться более плавно.
- Теперь подержи его в этом положении.
Стул повис в воздухе без движения. Мэт выждал пять минут.
- Хорошо. Теперь опусти его осторожно на пол.
Стул плавно, словно перышко, опустился на землю. Снова Мэт проделал все измерения. Ее пульс стал реже, кровяное давление упало, дыхание было редким, грудь едва подымалась при каждом вздохе. Температура тоже упала...
Потом в течение часа они работали со столом. К концу этого часа Эби могла поднять стол на долю дюйма или устремить его к потолку, где он оставался, пока она не опускала его на землю. Она балансировала им на одной ножке и заставляла его крутиться как волчок. Расстояние не играло никакой роли. Она управляла столом одинаково хорошо с любой точки комнаты, с крыльца или даже пройдя несколько сот ярдов вниз по дороге.
- Откуда ты знаешь, где он находится и что с ним? - задумчиво спросил Мэт.
Эби безразлично пожала плечами.
- Не знаю. Просто чувствую.
- Чем? - допытывался Мэт. - Видишь его, осязаешь, ощущаешь его?
- Все вместе, - отвечала Эби.
Мэт растерянно покачал головой.
- Ты выглядишь утомленной. Тебе лучше прилечь.
Она легла на свою койку, но Мэт знал, что она не спит. Когда она не встала, чтобы приготовить завтрак, Мэт сам открыл консервы и попытался накормить ее.
- Спасибо, мистер Райт, - сказала Эби, - я чегой-то не голодная.
- "Я не голодна", - поправил Мэт, но Эби не реагировала на замечание.
Вечером она слезла с койки, чтобы приготовить ужин, но сама съела не больше двух-трех ложек. Помыв посуду, она снова забралась на койку и задернула за собой одеяло.
Мэт сидел допоздна, пытаясь найти смысл в своих записях и графиках. Несмотря на показания приборов, Эби почти не чувствовала серьезных физиологических изменений, происходивших в ней. Поэтому можно было предположить, что такие изменения всегда сопутствовали проявлению ее парапсихологических способностей и что она переносила эти изменения достаточно легко.
Но почему эти способности в такой степени зависели от ее настроения? В чем заключалась разница? Почему, когда накануне она пыталась двигать предметы усилием воли, ей было гораздо труднее передвинуть чашку телекинетически, чем физически? Почему теперь, когда она несчастна, дело обстоит как раз наоборот?
Может быть, она черпает энергию из какого-то постороннего источника? Какие физические законы нарушает Эби? Какие использует? Когда Эби была несчастна, она каким-то образом могла свести к нулю тяготение, нет, скорее не тяготение, а массу тела. Как только это сделано, процесс телекинеза уже не должен был требовать больших затрат энергии. Каким-то образом она умела затем восстановить прежнюю величину массы, и - смутная идея начала созревать в его мозгу - ну конечно же! Энергия, выделяющаяся при падении этого тела, поступала - но как? - в ее организм, возмещая расход энергии на телекинез предмета.
Он торопливо записал свои выводы. Совершенно ясно, что энергия, полученная при восстановлении массы тела, не могла полностью возместить расход энергии на телекинез. Поэтому Эби уставала после каждого опыта, но вовсе не так сильно, как если бы расходовала энергию на физическое перемещение предмета.
Какая же ты свинья, Мэттью Райт, в который раз за этот день подумал он. Но отступать было уже поздно.
Утром аппетит Эби не стал лучше. Мэт велел Эби попробовать двигать несколько предметов одновременно. Он увидел, как чашка кофе взлетела вверх, проделала двойное сальто, не расплескав ни капли, и опустилась на кофейник, который поднялся в воздух, чтобы встретить ее. Мэт встал, сиял чашку с кофейника, выпил кофе и поставил чашку обратно. Кофейник даже не шелохнулся.
Но способности Эби имели предел. Количество разных предметов, которыми она могла манипулировать одновременно, не превышало трех; если же предметы были одинаковыми, то она легко справлялась с пятью и более. Она даже заставила шесть сандвичей проплясать в воздухе какой-то сложный танец.
- О боже, - воскликнул Мэт, - ты могла бы нажить себе в цирке целое состояние!
- Разве? - спросила Эби без всякого интереса. Она пожаловалась на головную боль и легла в постель.
Мэт ничего не сказал. Они проработали в этот день полтора часа. Остаток дня Мэт потратил на приведение в порядок своих записей. Несколько раз он кидал взгляды на маленькую неподвижную фигурку Эби. Он смутно начинал понимать колоссальные возможности, которые в ней скрыты. Им овладел смутный страх. Какую роль он выбрал для себя? Он начал как добрая фея, но больше уже не был ею.
Эби не вставала весь день, и отказывалась от еды, приготовленной Мэтом. На следующее утро, когда она медленно сползла с койки, предчувствие беды, овладевшее Мэтом, еще более обострилось. Она выглядела осунувшейся и постаревшей. Мэт уже приготовил завтрак, но она только устало тыкала вилкой в тарелку, несмотря на все его уговоры.
- Это не имеет никакого значения, - отвечала она.
- Может быть, ты нездорова? - раздраженно допытывался Мэт. - Я отвезу тебя к доктору.
Эби холодно взглянула на него.
- То, что у меня не в порядке, никакой доктор не вылечит.
В это утро Мэт увидел, как жестянка с мукой прошла сквозь его тело. Эби кидала ее к нему с разной скоростью, измеряя силу необходимого мысленного толчка. Мэт либо ловил жестянку, либо Эби останавливала ее на лету и возвращала обратно. Но на этот раз жестянка полетела слишком быстро, как пуля. Невольно Мэт взглянул себе на грудь, ожидая сильного удара. Но вместо этого он увидел, как жестянка пролетела насквозь...
Мэт ошеломленно оглянулся, потирая грудь дрожащими пальцами. Жестянка ударилась о стенку хижины и лежала на полу, помятая, в облаке мучной пыли.
- Она прошла насквозь, - прошептал Мэт, - я видел ее, но ничего не ощутил. Эби, что произошло?
- Я не смогла ее остановить, - прошептала она, - и тогда я мысленно пожелала, чтобы она оказалась в другом месте. Всего на мгновение. И это случилось.
Так они открыли способности Эби к телепортации - мысленному мгновенному переносу предметов из одного места в другое. Это оказалось столь же просто, как и телекинез. Эби заставляла проходить предметы сквозь стены, не вредя ни тем, ни другим. Размеры предметов не играли никакой роли. Насколько Мэт мог судить, расстояние также.
- Как насчет живых существ? - спросил Мэт.
Эби сосредоточилась. Неожиданно на столе появилась мышь, коричневая полевая мышь с подергивающимися усиками и удивленными черными глазами. Секунду мышь лежала на столе как парализованная, а затем быстро побежала по столу в сторону Эби. Эби завизжала. Перевернувшись в воздухе, мышь исчезла. Мэт смотрел, широко раскрыв рот. Эби висела в воздухе на высоте трех футов. Медленно она опустилась на свой стул.
- Это действует и на людей - прошептал Мэт, - попробуй еще раз. Попробуй это на мне.
Мэт почувствовал тошноту, как если бы земля неожиданно ушла у него из-под ног. Он взглянул вниз и увидел, что парит в воздухе на высоте двух футов над своим стулом. Он медленно поворачивался, но ему казалось, что комната кружится вокруг него.
- Здорово, - сказал он.
Мэт начал вращаться быстрее. Через секунду он кружился как волчок, комната мелькала у него перед глазами.
- Стоп! - закричал он. - С меня хватит! - В тот же момент он перестал крутиться и упал вниз. У Мэта было ощущение, что его желудок собирался выпрыгнуть наружу. Он тяжело и больно шлепнулся на стул, на котором сидел прежде, но тут же с воплем вскочил.
- Ты это нарочно сделала! - закричал он обвиняющим тоном.
Эби приняла невинный вид.
- Я сделала только то, что вы просили.
- Ладно, пусть так, - сказал Мэт, - но с этой минуты я отказываюсь быть подопытным кроликом.
Эби сложила руки на коленях.
- Что мне теперь делать, мистер Райт?
- Попрактикуйся на себе, - сказал Мэт.
- Хорошо, мистер Райт. - Она плавно поднялась в воздух. - Это чудесно. - Она вытянулась горизонтально, словно лежала в постели, и начала летать вокруг комнаты. Потом вернулась в кресло. Глаза ее горели. - У меня такое чувство, что я могу сделать все на свете, - сказала она. - Что мне попробовать сейчас?
Мэт секунду подумал.
- Попробуй телепортировать себя.
- Куда?
- Куда угодно, - нетерпеливо ответил Мэт, - это не имеет никакого значения.
- Куда угодно! - повторила она. И в следующее мгновение ее не стало.
Мэт уставился на ее стул. Эби исчезла, в этом не было ни малейшего сомнения. Мэт выскочил на крыльцо. Полуденное солнце заливало все вокруг потоками ослепительного света.
- Эби! - закричал Мэт. - Эби! - Он подождал, но ему ответило только эхо. Минут пять он бегал вокруг хижины, крича и призывая, пока, наконец, сдавшись, не вернулся в хижину. Он сидел, глядя на койку Эби, и размышлял. Где она могла теперь быть?
Должно существовать какое-нибудь научное объяснение телепортации это что-нибудь вроде замыкания трехмерного пространства через четвертое измерение...
Его начали одолевать угрызения совести. Может быть, Эби погибла? Или находится в четвертом измерении, как в ловушке, не в силах оттуда выбраться? Он не понимал теперь, как он мог быть настолько безумным, чтобы экспериментировать над человеческими жизнями и основными законами природы. Мэт угрюмо осознал, что цель никогда не оправдывает средства.
И вдруг Эби появилась подобно духу из сказок "Тысячи и одной ночи", с подносом, уставленным блюдами. Щеки ее горели, глаза сверкали.
- Эби! - закричал Мэт. Он почувствовал, как камень свалился у него с сердца. - Где это ты была?
- В Спрингфильде.
- В Спрингфильде? - У Мэта сперло дыхание. - Но ведь это за пятьдесят миль отсюда!
Эби поставила поднос на стол и щелкнула пальцами.
- Вот смотрите, я была там.
Мэт поглядел на поднос. На нем были вареные омары, жареная картошка... Эби улыбнулась.
- Я проголодалась, - сказала она.
- Но откуда ты... - начал было он. - Ты была в ресторане, ты взяла все эти вещи там?
Эби счастливо кивнула.
- Я была голодна.
- Но ведь это воровство, - простонал Мэт и в первый раз осознал чудовищность того, что он совершил, научив Эби пользоваться своими возможностями. Ничто не было в безопасности: ни деньги, ни драгоценности, ни смертоносные секреты.
- Они даже и не заметят, что у них что-нибудь пропало, - ответила Эби, - и потом, никто меня даже не видел. - Она произнесла это как решающий довод.
Эби ела с аппетитом, и Мэт радовался, что она не собирается уморить себя голодом.
- Но почему тебя не заметили там? - спросил Мэт.
- Сначала я никак не могла решить, как попасть в кухню. Но я видела, что там был только один повар...
- Видела?
- Я была снаружи, но как-то могла видеть, что делается внутри. И тогда я позвала: "Альберт", и повар вышел, а я вошла и забрала еду вместе с подносом и вернулась сюда. Это было очень просто, ведь я знала, что повар ждет, когда его позовут.
- Как ты могла это знать?
- Я подумала это, - сказала Эби, нахмурившись, - вот так.
Он удивленно посмотрел на нее и вдруг понял, что она хочет сказать. Телепатия! И, глядя на ее лицо, он понял, что не ошибся. Широко открытыми недоверчивыми глазами Эби посмотрела на Мэта. Постепенно ее лицо приняло холодное и жесткое выражение, словно она надела маску.
- О, Эби, милая, нежная Эби!
- Вы... - она задохнулась, - вы сам черт. Что бы я ни сделала, вам все будет мало.
Я погибший человек, подумал Мэт.
- Вы с вашей добротой, и вашим красивым лицом, и вашими городскими манерами, как вы могли так поступить? Вы заставили меня полюбить вас. Вам это не было трудно. Нужно было только подержать деревенскую девчонку за руку при лунном свете и поцеловать ее разок, и она уже готова была прыгнуть к вам в постель. Но этого-то вы не хотели. Все время вы смеялись надо мной и строили свои планы. Бедная деревенская девчонка! С самого начала все было сплошным обманом. И в самый счастливый момент забрали все обратно. Бедная деревенская девчонка! Она вообразила, что вы хотите ее. Мечтала, что вы, может быть, на ней женитесь. Вы думаете сейчас, что как-нибудь обманете меня и я вам все прощу. Вы хотите заставить меня думать, что я вас неправильно поняла. Не выйдет. Ничего у вас не выйдет, потому что я знаю все, что вы думаете.
Что он думал на самом деле? Приходило ли ему в голову хотя бы на мгновение, что он может жениться на ней? Мэт содрогнулся. Такая жизнь была бы кромешным адом. Представьте себе только, если можете, жену, которая все знает, все может, которую нельзя обмануть, при которой нельзя остаться наедине с собой. Представьте себе жену, которая в секунду может превратить квартиру в хаос, которая в силах швырять тарелки, стулья и столы с одинаковой легкостью и смертельной меткостью. Представьте жену, которая в любое время по малейшему подозрению может оказаться в любом месте. Представьте жену, которая видит сквозь стены и читает мысли, и тогда, может быть, вы предпочтете сломанную ногу или камни в печени.
Эби задрала подбородок.
- Вам нечего беспокоиться. Я скорее выйду замуж за гремучую змею. Та по крайней мере хоть шипит прежде, чем ужалить.
- Убей меня! - в отчаянии крикнул Мет. - Лучше убей меня!
Эби мило улыбнулась.
- Убить вас было бы слишком милосердно. Я даже не знаю такого наказания, которое не было бы слишком милосердно для вас. Но вы не беспокойтесь. Я постараюсь придумать. А теперь убирайтесь и оставьте меня одну.
Мэт повернулся, чтобы выйти. Но не успел он сделать и шага, как оказался снаружи хижины. Он зажмурился от яркого солнечного света. Мэта начало трясти. Он попытался собрать разбежавшиеся мысли. Итак, он совершил чудовищно жестокое преступление - неважно по каким мотивам. И вот он пойман и находится во власти потерпевшего, и никогда еще ни один потерпевший не располагал более совершенными средствами возмездия.
Единственный вопрос заключался в том, какую форму примет возмездие. Когда он узнает это, он сможет придумать, как его избежать. Покорно ждать наказания Мэт не собирался.
Однако как только он составит план действий, этот план в ту же секунду станет известен Эби и поэтому окажется совершенно бесполезным. Она уже и так знала слишком много. Он должен перестать думать.
- Ну, мистер Райт, вы готовы?
Мэт вздрогнул. Рядом с ним на ступеньке крыльца стояла пара очаровательных ножек в нейлоновых чулках и маленьких черных туфельках. Мэт поднял глаза я посмотрел на ее фигурку, затянутую в черное платье, на ее лицо с большими голубыми глазами и ярко-красными губками, лицо, обрамленное прелестными белокурыми волосами. Даже в том состоянии, в каком он находился, Мэт ощутил всю прелесть ее красоты. Какая жалость, что остальные дары природы оказались такими ужасными!
- Я полагаю, что ваша невеста не будет возражать, - сказала. Эби с приятной улыбкой, - поскольку у вас нет невесты. Так вы готовы?
- Готов? К чему? - У Мэта внезапно закружилась голова, к горлу подступила тошнота. Он закрыл глаза, а когда открыл их, то понял, что они уже на танцплощадке в Спрингфильде, где когда-то были вместе.
Эби упала ему в объятия.
- Танцуйте! - сказала она.
Мэт понял, что все присутствующие глазеют на них, как если бы они свалились с потолка. Может, так оно и было?
Официант в белой куртке, сердито нахмурившись, решительно зашагал по направлению к ним. Но Эби была так же безучастна ко всеобщему смятению, вызванному их неожиданным появлением, как и большая автоматическая радиола, стоявшая в углу. Эби, прижавшись к Мэту, танцевала легко и свободно. Официант похлопал Мэта по плечу. Мэт с облегчением вздохнул и остановился. Но в следующее мгновение почувствовал, что продолжает двигаться в ритме танца, дергаясь, словно марионетка. Эби не собиралась останавливаться. Официант упрямо шел за ними.
- Прекратите это, - потребовал он.
- Я н-н-не м-м-о-г-г-у ос-с-ста-н-но-виться! - дергаясь, проговорил Мэт.
- Можете, можете, - успокоительно проговорил официант, продолжая идти за ними, - есть много вещей, которые человек не может сделать, но перестать делать то, что он делает, он всегда может. Мне кажется, вы были бы рады остановиться.
- Кон-н-неч-чно, б-был б-б-бы, - проговорил Мэт. Он шепнул Эби: П-пе-р-ре-с-ст-тан-нь!
- Скажите этому человеку, чтобы он убирался прочь, - прошептала Эби в ответ.
Мэт решил снова начать танцевать сам. По крайней мере это приятное, чем чувствовать, как тебя дергает в разные стороны.
- Мне кажется, вам лучше уйти, - сказал он официанту.
- Мы не любим выставлять людей силой, - сказал официант, нахмурившись, - но должны соблюдать порядок ради наших клиентов. Лучше уйдите подобру, - он схватил Мэта за руку, - а не то...
Внезапно Мэт почувствовал, что его рука свободна. Официант исчез. Мэт дико оглянулся вокруг. На автоматической радиоле появилось новое украшение. С вытаращенными тупо глазами и лицом белее собственной куртки официант, освещенный переливающимися огнями радиолы, напоминал китайского болванчика. Эби еще теснее прижалась к Мэту. Они продолжали медленно кружиться под музыку. Официант слез и через минуту снова направился к ним, сопровождаемый вторым официантом, барменом с квадратной челюстью и уродливым бульдогом в образе человека.
Управляющий, подумал о нем Мэт.
Четверка угрожающе сомкнулась вокруг Эби и Мэта.
- Не знаю, что это за игру вы затеяли, - проворчал бульдог, - но мы не хотим, чтобы вы играли в нее здесь. Если вы быстренько не уберетесь, то пожалеете.
Глядя на него, Мэт охотно ему поверил. Он сделал новую попытку остановиться.
- Н-н-не м-мо-г-гу, - проговорил он, - н-не-у-ж-жел-л-ли в-вы д-ддума-е-те, я б-б-бы н-не п-пре-кра-тил, ес-с-с-л-ли б-б-б-бы м-мог.
Менеджер посмотрел на него налитыми кровью глазами.
- Полагаю, что прекратили бы. - Он сжал челюсти. - Ну что ж, ребята. Вышвырните их вон.
- Осторожнее, - нерешительно проговорил первый официант, - кто-то из них владеет хитрым приемом.
И тут нападающие исчезли. Мэт с несчастным видом посмотрел на радиолу. Там они сидели один на другом, напоминая акробатическую пирамиду. Пирамида зашаталась и рассыпалась. Даже сквозь громкую музыку были слышны глухие удары о пол. Затем Мэт увидел, как они обескураженно встают. Бармен усиленно потирал нос. Внезапно он сжал кулаки и бросился в атаку. Управляющий успел поймать его за руку.
Четверка устроила военный совет. Каждые несколько секунд кто-нибудь из них поднимал голову и смотрел на Мэта и Эби. Наконец первый официант отделился от общей группы и с решительным видом направился к радиоле. Музыка прекратилась, цветные огни погасли. Наступила тишина. Все четверо с победоносным видом повернулись к танцплощадке. Так же внезапно огни зажглись вновь и снова загремела музыка. Они подскочили на месте. Осторожными шагами управляющий подкрался к стене и выдернул шнур из розетки. Он повернулся, все еще держа его в руке. Шнур начал извиваться. Управляющий смотрел на него, не веря своим глазам. Шнур начал складываться в кольца. Управляющий торопливо бросил его на пол. Шнур поднялся над полом, как кобра, и начал раскачиваться в медленном смертоносном танце. Потом прыгнул вперед. Управляющий едва успел отскочить. Металлические клыки стукнули по полу. Все четверо отступили, глядя на шнур широко раскрытыми глазами. Шнур презрительно повернулся и, скользнув к розетке, воткнулся в нее. Музыка заиграла снова.
Когда радиола опять попала в его поле зрения, Мэт заметил вокруг нее оживленную деятельность. Бармен приближался к управляющему, держа в руке сверкающий пожарный топор. На мгновение Мэту показалось, что весь мир сошел с ума. Затем он увидел, как управляющий, держа топор наготове, осторожно двинулся к радиоле. Удар был сокрушительным, но шнур, свернувшись в кольца, успел отскочить в сторону. Управляющий подошел чуть поближе. Потом он взглянул вниз и закричал. Шнур обернулся петлей вокруг его ноги, словно питон, душащий свою жертву. Отчаянно размахивая топором, человек-бульдог наносил удар за ударом. Один из них, попав в цель, разрубил шнур пополам. Музыка прекратилась, радиола погасла. Обезглавленный шнур извивался в предсмертной агонии.
Эби остановилась. Мэт с облегчением вздохнул, ноги его дрожали.
- Эби, - умоляюще проговорил он, - пойдем отсюда побыстрее.
Она покачала головой.
- Давайте посидим, - и повела его к столику, который сразу же опустел, так же как и вся прилегающая к нему часть комнаты.
- Думаю, что вы не прочь выпить, - сказала Эби.
- Я бы лучше ушел, - пробормотал Мэт.
Они сели. Эби повелительно подозвала официанта. Тот осторожно приблизился к столу. Эби вопросительно посмотрела на Мэта.
- Виски, - беспомощно пробормотал Мэт, - только без соды.
Почти мгновенно официант вернулся обратно, держа на подносе бутылку и два стакана.
- Босс приказал получить деньги вперед, - робко пробормотал он.
Мэт тщетно обыскал карманы.
- У меня нет с собой денег!
- Неважно, - сказала Эби, - поставьте поднос.
- Нет, мадам... - начал официант, глядя округлившимися глазами на поднос, который, выскользнув у него из рук, опустился на стол. Он запнулся, закрыл рот рукой и отошел от стола.
Эби сидела, опершись локтем о стол и мечтательно положив подбородок на маленькую ладонь.
- Я не хочу быть плохой дочерью, - сказала она, - па здесь, наверное, понравилось бы.
- Нет, нет, - торопливо проговорил Мэт, - пожалуйста, не надо. У нас и без того целая куча неприятностей...
...Дженкинс сидел у стола на третьем стуле, медленно моргая; от него разило спиртом. Мэт потянулся за бутылкой, налил немного виски в свой стакан, поднес его к губам и залпом выпил. На мгновение виски обожгло ему горло, но в следующий момент это ощущение исчезло. Мэт поставил стакан на стол и немного подождал. Но он ничего не чувствовал, совершенно ничего. Он подозрительно посмотрел на стакан. Тот был полон.
Дженкинс прищурил глаза.
- Эб, - сказал он, ерзая на стуле, - что ты тут делаешь? Какая ты шикарная! Подцепила парня с монетой?
Эби не обратила на его вопросы ни малейшего внимания.
- Па, если бы я попросила тебя кое-что для меня сделать, ты бы сделал?
- Конечно, Эб, - торопливо ответил Дженкинс. Его глаза загорелись при виде бутылки с виски. - Все что угодно.
Он поднес бутылку к губам. Та приятно забулькала. Когда Дженкинс поставил бутылку на стол и вытер рот большой волосатой рукой, бутылка оказалась наполовину пустой. Дженкинс тяжело вздохнул. Мэт снова поднял свой стакан и поднес его к губам. Когда он опустил его, стакан был по-прежнему полон, а Мэт по-прежнему пуст.
- Если бы я попросила тебя стукнуть мистера Райта по носу?
Мэт внутренне сжался.
- Конечно, Эб, конечно, - сказал Дженкинс. Он медленно согнул свою массивную руку и сжал кулак. Борода не давала разглядеть выражение его лица, но Мэт подумал, что это даже к лучшему.
- Ты что, обидел мою маленькую девочку? - потребовал ответа Дженкинс. - Послушай, сынок, - вдруг переменил он тон, - что с тобой? На тебе лица нет! - Он снова посмотрел на Эби. - Стукнуть его сейчас?
- Я скажу когда, - ответила Эби.
- Полиция! - неожиданно завопил Дженкинс, охватывая своей огромной рукой горлышко бутылки.
Мэт поднял голову. Бармен вел к ним троих полицейских. Они приближались решительно, уверенные в своей власти и силе. Мэт быстро повернулся к Эби.
- Только, пожалуйста, не устраивай никаких столкновений с законом.
Эби зевнула.
- Я устала, - сказала она, - уже поздно.
Дженкинс, нагнув голову, бросился навстречу полиции. И тут зал исчез. Мэт поморгал, борясь с тошнотой. Он и Эби снова были в хижине.
- А как насчет твоего отца? - спросил Мэт.
- После выпивки, - ответила Эби, - на больше всего на свете любит хорошую потасовку. А теперь я иду спать. Я здорово устала.
Оставив туфельки на полу, она забралась на койку. Медленно прошли два мучительных часа. Мэт осторожно сел и взял ботинки в руки. Потом встал и медленно, на цыпочках, пошел к двери. Дюйм за дюймом продвигался он к своей цели, напряженно прислушиваясь к сонному дыханию Эби. Приоткрыв дверь, он выскользнул наружу и тихо закрыл ее за собой. Ступенька скрипнула. Мэт в ужасе застыл на месте. Однако из хижины не донеслось ни малейшего звука. Машина сама покатилась под уклон, едва он отпустил тормоз, и, только отъехав на милю от хижины, Мэт включил мотор. Свобода! Уже рассветало, когда он подъехал к бензоколонке. Солнце, заглянув сквозь ветровое стекло его машины, увидело молодого человека в грязном костюме, небритого, с красными от усталости глазами. Но Мэт дышал глубоко, он упивался вином свободы. Он не помнил, куда ведет дорога, по которой он ехал, но куда бы она ни вела, жизнь была прекрасна.
Мэт считал, что Эби не сможет его найти и что она не сможет телепортировать себя в то место, в котором ни разу не была. В обоих своих путешествиях в Спрингфильд Эби посетила только те места, в которых она раньше побывала с Мэтом.
Когда из-за бензоколонки вышел сонный служащий. Мэт спохватился, что у него нет денег. Безнадежно он начал шарить по карманам. Без денег он надолго застрянет здесь, а все его деньги остались в хижине вместе с одеждой, пишущей машинкой и папками с начатой диссертацией. Но... его рука что-то нащупала в кармане брюк. Бумажник. Он вытащил его и заглянул внутрь. Там было четыре доллара бумажками и на триста долларов аккредитивов.
- Заправьте машину, - сказал Мэт. Когда он успел захватить деньги? В Спрингфильде бумажника с ним не было... Однако... А может быть, ему мешает подумать как следует голод? Он ничего не ел со вчерашнего утра.
- Где здесь можно поесть?
- Видите вон те грузовики у дороги? Обычно в таких местах хорошо кормят. Но здесь не то. Зато есть местная достопримечательность. Шоферы останавливаются, чтобы только посмотреть на нее. Звать Лола...
Внутри столовая напоминала железнодорожный вагон. Вдоль одной стены тянулся длинный прилавок. Шоферы, все, как один, крупные мужчины в рубашках с короткими рукавами, курили, пили кофе и дразнили официантку. Мэт устало присел за один из пустых столиков. Официантка, освободившись от группы поклонников, подошла к нему со стаканом воды, раскачивая на ходу бедрами. Она была пышной брюнеткой с коротко остриженными волосами и улыбающимся загорелым лицом. Ее юбка и кофточка с низким вырезом оттопыривались как раз в нужных местах. Когда она наклонилась, чтобы поставить стакан с водой на стол. Мэт против своей воли скользнул глазами по низкому вырезу ее блузки.
- Что вы будете кушать? - спросила она.
Мэт проглотил слюну.
- Пару блинчиков и сосиски.
- Кофе?
Мэт кивнул головой. Он слегка улыбнулся, чтобы показать, что ценит ее внимание. Не было ни малейшего сомнения в ее привлекательности. В любое другое время...
- Ох! - вскрикнула вдруг она, потирая грудь рукой и кидая на Мэта укоризненные взгляды. Затем на ее лице появилась кокетливая улыбка. Толстым пальчиком она погрозила Мэту. - Скверный мальчик!
Мэт смотрел на нее, как на сумасшедшую. Когда она исчезла за прилавком, Мэт озабоченно покачал головой и, заметив мрачные взгляды, которые кидали на него шоферы, углубился в изучение стакана с водой. Он вспомнил, что его мучит жажда. Мэт выпил полный стакан, но жажда не проходила. Лола, не теряя времени, принесла Мэту кофе. Но когда она приблизилась к Мэту, произошло непонятное - на совершенно ровном месте Дола поскользнулась, вылив кофе на рубашку Мэта. Он вскочил, ругаясь. Опомнившись, Дола схватила пачку бумажных салфеток и начала оттирать рубашку. Мэт заметил, что шоферы глядят на него - одни мрачно, другие с завистью. Он снова сел за стол. В конце концов это могло быть простой случайностью.
Тем временем заказанные блинчики уже приготовили. Лола несла их к столу Мэта, однако это оказалось далеко не простым делом. Никогда в жизни Мэт не видел столь скользких блинчиков. Лола была так занята, пытаясь удержать их на тарелке, что даже перестали покачивать бедрами. Блинчики катались по тарелке из стороны в сторону. От напряжения Лола сморщила лоб. Она шла каким-то сложным танцевальным шагом, пытаясь удержать блинчики в равновесии. Мэт смотрел на нее как завороженный. Тем временем все четыре сосиски на другой тарелке подскочили вверх и исчезли одна за другой за низким вырезом ее блузки. Лола вскрикнула. Блинчики полетели в разные стороны. Один из них попал ближайшему шоферу в лицо.
- А, шутник! - закричал он и запустил стулом в Мэта.
Мэт вскочил, пытаясь вылезти из-за стола. Блинчик, отскочивший от первого шофера, угодил в открытый от удивления рот его соседа. Тот подскочил, задыхаясь и издавая невнятные звуки. Через стол полетели чашки. Мэт нырнул под стол, закрыв глаза и покорившись своей судьбе. Сквозь шум драки до него донесся смех, похожий на звон маленьких серебряных колокольчиков. Затем, не имея ни малейшего представления, как это произошло, он оказался на улице. Мотор заработал, едва только он нажал на стартер. Мэт повернулся, чтобы взглянуть назад, на столовую - и едва не потерял контроль над машиной. На заднем сиденье аккуратной стопкой были сложены его одежда, пишущая машинка и папки с диссертацией.
Когда Мэт остановился на одной из улиц Клинтона, он почувствовал себя немного лучше, по крайней мере морально. По пути он умылся в маленьком ручейке у дороги, побрился и переоделся. Но он был совершенно измотан голодом и недосыпанием. Лучше это, мрачно подумал Мэт, чем Эби. Какое-то время он сумеет продержаться. Что касается появления в машине его вещей, то у Мэта на этот счет было несколько объяснений. Наиболее приятное из них заключалось в том, что Эби изменила свои намерения; она ждала, что он попытается удрать, и облегчила ему эту попытку. Мэт подумал, что в душе Эби была добросердечным ребенком. Слабость этого объяснения заключалась в том, что Мэт не верил в него.
Он пожал плечами. Перед ним сейчас стояли более неотложные задачи. Бензин на исходе, и ему необходимо что-нибудь поесть. Надо разменять один из аккредитивов.
Войдя в банк, Мэт направился прямо к окошечку кассира. Он подписал аккредитив и передал его кассиру, маленькому худому человечку с лысой головой и соломенными усиками. Кассир сравнил подписи и повернулся к боковой полочке, где у него аккуратными стопками были сложены денежные купюры. Он отсчитал четыре двадцатки, десятку, пятерку и пять бумажек по одному доллару.
- Пожалуйста, сэр, - вежливо сказал он.
А Мэт в это время в ужасе глядел на пачки двадцатидолларовых ассигнаций, медленно поднимающиеся в воздух за спиной у кассира.
- Что с вами, сэр, - беспокойно спросил кассир, - вам нехорошо?
Мэт машинально кивнул и затем, оторвав глаза от зрелища летающих денег, отрицательно помотал головой.
- Нет, - запнулся он, - со мной все в порядке. - Он быстро сделал шаг назад от окошечка.
- Вы уверены в этом? Вы ужасно выглядите!
С ужасом Мэт почувствовал, как что-то копошится в правом кармане его пиджака. Он сунул руку в карман, там лежала пачка двадцатидолларовых ассигнаций. Мэт быстро подошел к окошечку кассира. Тот высунулся ему навстречу.
- Мне кажется, вы уронили вот это, - сказал Мэт, вынимая пачку денег из кармана.
Кассир быстро взглянул на полку с деньгами и снова на пачку.
- Не могу понять, каким образом... Но все равно, благодарю вас. Это самая забавная...
Мэт протянул деньги через окошечко.
- Совершенно верно, - поспешил согласиться Мэт и поднял руку, но выпущенная пачка денег поднялась вместе с ней, словно приклеилась к ладони. - Извините меня, - тихо сказал Мэт, - я не могу избавиться от этих денег. - Он отчаянно потряс рукой, но пачка даже не шелохнулась.
- Весьма забавно, - сказал кассир, однако он уже не улыбался. Кассир просунул руку сквозь прутья и схватил пачку за уголок.
- Вы можете теперь отпустить ее, - сказал он, - ну, отпускайте же!
Мэт потянул руку к себе.
- Не могу, - сказал он, тяжело дыша.
Кассир и Мэт изо всех сил тянули в разные стороны.
- Мне некогда играть здесь с вами, - пыхтел кассир, - отпустите деньги.
- Мне не нужны они, - лихорадочно заговорил Мэт, - но я не могу от них избавиться. Вот смотрите.
Он широко растопырил пальцы. Кассир ухватился за пачку обеими руками и уперся ногой в перегородку.
- Отпустите деньги! - заорал он.
Внезапно Мэт почувствовал, что его рука пуста, а кассир исчез на дне своей клетушки.
Мэт бросился к двери. Откуда-то издалека ему послышалось звяканье маленьких серебряных колокольчиков.
Когда он выезжал из Клинтона, у него не оставалось никаких сомнений: Эби преследовала его.
Полумертвый от усталости, умирающий от жажды и голода, Мэт подъезжал к северной окраине Канзас-Сити. Он проехал через город, не останавливаясь, и, наконец, увидел вдали красные черепичные крыши и белые башенки университета.
Здесь была крепость науки, цитадель знания, передовой бастион борьбы с темными силами невежества и предрассудков. Здесь, в академической атмосфере логики и размышлений, сможет он стряхнуть мрачные чары, парализовавшие его волю. Здесь он сможет мыслить яснее, действовать решительнее и избавиться, наконец, от демона мщения, мчащегося по его пятам. Здесь он найдет помощь.
Он проехал по Массачусетс-стрит и остановился. Голода он почти не чувствовал, но жажда не давала ему покоя. Где-то по дороге - он никак не мог вспомнить где - он пытался поесть, но куски исчезали у него изо рта.
Неужели этому не будет конца? - подумал он. Неужели нет никакого выхода? Конечно, есть. Из всякого положения есть выход.
Мэт подошел к ресторану. Он должен сначала утолить голод и жажду, а там будь что будет. Мэт сел за ближайший столик.
- Суп, - пробормотал он подошедшей официантке, - суп и молоко. - Он даже не поднял голову, чтобы посмотреть на нее.
- Хорошо, сэр, - сказала она. Ее голос показался ему знакомым, но в конце концов все молодые голоса похожи друг на друга. Когда-то он обедал здесь.
Медленно поднес он к губам стакан с водой. Прохладные волны захлестнули его. Мэт благодарно закрыл глаза.
- Вам лучше, мистер Райт? - спросила официантка.
Мэт поднял глаза и поперхнулся. Перед ним стояла Эби. Мэт вскрикнул. Студенты начали оборачиваться. Он дико огляделся вокруг. Все девушки были как две капли воды похожи на Эби. Мэт вскочил, чуть не опрокинув стол, и бросился к выходу. Перед самой дверью он остановился как вкопанный. Через стекло на него смотрела высокая бородатая фигура. Мэт повернулся и побежал через зал к черному ходу. Промчавшись мимо удивленного повара. Мэт выскочил на улицу и побежал, прихрамывая, вдоль темной аллеи. В конце аллеи уличный фонарь стоял как оазис света. Мэт, задыхаясь, мчался к нему что было сил. Внезапно он остановился. В конце аллеи на земле лежала длинная тень. У тени были могучие плечи, и под подбородком что-то болталось. Мэт повернулся и побежал назад, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит у него из груди. Его мозг работал, как машина, у которой сломался регулятор. Из-за кустов выступила тень. Мэт снова остановился. Тень подошла ближе, возвышаясь над его головой. Мэт сжался, не в силах сдвинуться с места. Две длинные руки протянулись к нему. Мэт вздрогнул и приготовился встретить свой конец. Руки обняли его и притянули ближе.
- Сынок, сынок, - услышал он тихий голос Дженкинса, - ты первый знакомый, которого я увидел за весь день.
Сердце Мэта снова начало биться. Он высвободил свое лицо из спутанной бороды Дженкинса.
- Никак не могу понять, что творится со мной эти дни, - говорил Дженкинс, печально качая головой, - но у меня такое мнение, что все это дело рук Эб. Как раз когда драка была в самом разгаре, все вдруг исчезло, и я очутился здесь. Где я нахожусь, сынок?
- Канзас, - ответил Мэт.
- Сынок, - жалобно сказал Дженкинс, - что-то надо делать. Это ведь все дело рук Эб?
Мэт кивнул головой.
- Послушай, сынок. Я слишком стар для такого. Мне бы сидеть у себя на крыльце, держа на коленях бутылочку. Что-то нужно сделать с этой девчонкой.
- Боюсь, что уже слишком поздно, - сказал Мэт, вытащил бумажник и сунул Дженкинсу пять долларов. - Вот возьмите. Выпейте чего-нибудь и попробуйте забыться. Может быть, когда у вас кончатся эти деньги, все уже переменится к лучшему.
- Ты славный парень, сынок. - Дженкинс повернулся, подняв руку в прощальном приветствии.
Мэт медленно побрел вдоль Массачусетс-стрит. Он должен был сделать еще одну попытку. Подходя к автомобилю, Мэт почувствовал близость Эби. Чувство было настолько сильным, словно он стоял рядом с ней. Мэт вздохнул. Не она была виновата во всем, что произошло. Скорее он. И теперь он должен поплатиться. В мире существует неумолимый закон действия и противодействия.
Выло уже совсем темно, когда Мэт, проехав по Седьмой улице, остановил машину у старого двухэтажного дома, окруженного покосившимся забором. Большинство домов в университетском городке были старыми. Новые дома стояли в западном предместье, но университетским профессорам они были не по карману. Мэт позвонил. Дверь отворил профессор Франклин, его научный руководитель.
- Мэт! - воскликнул Франклин. - Да тебя не узнать! Почему ты вернулся так быстро? Только не говори, что ты уже закончил диссертацию.
- Нет, доктор Франклин, - устало сказал Мэт, - но я хотел бы побеседовать с вами, если у вас найдется время.
- Входи, входи. Я как раз проверяю работы, - Франклин поморщился, работы первокурсников.
Франклин провел его через жилую комнату в заваленный книгами кабинет. Его очки лежали на стопке тетрадей. Он надел их и повернулся к Мэту.
- Что с тобой? Ты ужасно выглядишь. Ты не болен?
- В каком-то роде, - сказал Мэт, - это можно рассматривать как болезнь. Как бы вы лечили человека, верящего в реальность духов?
Франклин пожал плечами. Множество людей верят в них, и тем не менее являются полноправными здоровыми членами общества. Например, Конан Дойль...
- А если человек берется доказать их реальность?
- Галлюцинации? Тогда это серьезнее. Я думаю, что тут следует вмешаться психиатру. Но я не практикующий врач, а педагог. Послушай, не хочешь ли ты сказать, что...
- Предположим, я берусь доказать, что существуют левитация, телекинез, телепатия. О каком лечении тут может быть речь... профессор?
- Мэт, ты нездоров?
- Предположим, - безжалостно продолжал Мэт, - что очки взлетят сейчас с вашего носа, пролетят по воздуху и опустятся на мой. Что вы скажете тогда?
- Я скажу, что тебе надо повидать психиатра, - озабоченно сказал Франклин.
Его очки отделились от лица и, лениво полетав по комнате, опустились на нос Мэту. Профессор Франклин, подслеповато моргая, посмотрел им вслед.
- Мэт, - воскликнул он, - прекрати эти шутки!
Мэт вздохнул и вернул очки. Франклин, нахмурившись, снова надел их.
- Предположим, - сказал Мэт, - что я сейчас поднимусь в воздух. Сказав это, он почувствовал, что поднимается вверх.
Франклин смотрел на него, задрав голову.
- Мэт, - сказал он, - вернись немедленно на место!
Мэт вернулся в свое кресло.
- Все эти трюки, - сурово сказал Франклин, - ничего особенного из себя не представляют. Пойди к врачу, Мэт. Не трать понапрасну свое и мое время. Кстати, - добавил он, снимая очки и яростно протирая их, - я думаю, мне не мешает повидать моего глазного врача.
Мэт снова вздохнул.
- Я с самого начала боялся, что все этим кончится. Эби, ты слышишь меня?
Франклин уставился на него.
- Да, мистер Райт.
Слова, тихие и отчетливые, доносились из середины пустой комнаты. Франклин лихорадочно обшаривал комнату глазами.
- Благодарю тебя, - сказал Мэт.
- Уходите из моего дома, - сказал Франклин дрожащим голосом, - с меня довольно ваших штучек.
Мэт встал и пошел к выходу.
- Боюсь, что доктор Франклин не верит в тебя, Эби. Но я верю. Прощайте, доктор Франклин. Не думаю, чтобы какой-нибудь врач сумел меня вылечить.
Со странным чувством приближающегося конца Мэт проехал через университетский городок и подъехал к своему дому. Он зажег свет в гостиной. В комнате царил привычный беспорядок. Свитер валялся на письменном столе, книги - на кресле. Не зажигая света. Мэт прошел на кухню. Только не думать... не думать...
Он наткнулся в темноте на плиту и, ворча, потер ушибленное бедро. Где-то здесь... Какие-то скрытые силы удерживали Мэта от того, чтобы свалиться в забытьи от истощения. Ничего, скоро у него будет сколько угодно времени для отдыха... Он нагнулся. Вот наконец то, что он ищет. Сахар. Обычный сахар. Последняя попытка. Ну да, сахар был не совсем обычным...
Он нашел пакетик с овсянкой и достал из холодильника молоко, вытащил из ящика нож и разрезал пакетик пополам. Затем высыпал содержимое одной из половинок в чашку, полил молоком и посыпал сверху сахаром. Ему очень хотелось спать. Он зачерпнул ложку и поднес ее ко рту. Какое-то время подержал ее на языке, затем проглотил... Нет, не успел проглотить - все исчезло у него изо рта. Мэт схватил нож и ударил им себя а грудь. Ударил? Рука оказалась пустой. Голова его упала на грудь. Внезапно он выпрямился. Шипенье прекратилось. Мэт зажег свет и увидел, что газовый кран, который он сумел открыть, когда споткнулся о плиту, уже закрыт. Не помогли ни яд от насекомых, ни нож, ни газ. Он почувствовал, как его охватило отчаяние. Выхода не было. Мэт сбросил с кресла книги и сел в него. Последняя надежда - после которой уже не на что надеяться - исчезла. И все-таки он был даже рад, что все его попытки потерпели неудачу. Потому что это был трусливый выход из положения.
Оставалось только одно решение. Он все время отказывался признать его неизбежность, но выбора больше не было. Он поднял голову.
- Ладно, Эби, - вздохнул он, - я женюсь на тебе. - Слова повисли в воздухе. Мэт ждал со страхом, смешанным с надеждой. Неужели в ней не осталось ничего, кроме жажды мщения?
Но Эби внезапно оказалась у него на руках, одетая в свое ужасное голубое платье, но очень красивая. Ее руки обвились вокруг его шеи.
- Правда, мистер Райт? - прошептала она. - Вы не шутите?
Боже мой! Вездесущая, всемогущая жена, страшная в гневе или разочаровании. Не было человека, подумал он, от которого требовали бы большей жертвы. Он вздохнул.
- Я женюсь на тебе. Да поможет мне бог! - И он поцеловал ее.
Самое странное, что новоявленный жених, Мэттью Райт, был счастлив.
Куда счастливее, чем заслуживал. Но гораздо важнее было другое.
НЕВЕСТА БЫЛА СЧАСТЛИВА.