Пyмяyx**
11.01.2023, 16:22
https://i.ibb.co/8NNcxTP/249.jpg
Сестра таланта
Писатель: Здравствуйте! Разрешите?
Издатель: Да-да! Конечно! Проходите! Садитесь! Очень рад Вас видеть! О! Я вижу, Вы не с пустыми руками! Чем порадуете?
Писатель: Вот рукопись нового романа!
Издатель: О! Очень интересно! И о чём роман?
Писатель: О войне 12-го года. О любви, о верности и предательстве…
Издатель: Просто замечательно! Интересные темы, всегда актуальные! (листает рукопись)… Так! Так! Ну, очень хорошо!... Ну, что ж, заходите недельки через две. Я пока прочту, и мы вернёмся к разговору.
2 недели спустя
Писатель: Здравствуйте!
Издатель: А, заходите! Рад, очень рад! Садитесь!
Писатель: Ну, что скажете?
Издатель: Что скажу? Как всегда, великолепно! Вы – замечательный писатель! Я получил огромное наслаждение, читая ваш роман. Но, знаете что…
Писатель: Что?
Издатель: Я бы очень посоветовал его немного сократить.
Писатель: Вы так думаете?
Издатель: Да, он слишком велик. Мало кто из читателей сможет дочитать его до конца.
Писатель: Ну, так пусть читают те немногие, которые смогут! Остальные всё равно не поймут
Издатель: Дорогой мой, не будьте таким снобом! Ведь Вы же пишете не для узкого круга эстетов! Вы пишете для всех. Вы писатель, я издатель и оба мы заинтересованы, чтобы Ваши произведения продавались. Я уже двадцать четыре года занимаюсь издательским делом. Ваша задача написать, моя – продать. Если у меня это не получится, мы по миру пойдём оба. Дорогой мой, ну, поверьте моему опыту. Не продастся такой огромный роман.
Писатель: Ну, право, я даже не знаю, что можно убрать. Мне кажется… Да я уверен, что если хоть что-то убрать, роман развалится.
Идатель: Я читал Вашу рукопись и заверяю Вас, что в нём немало того, что можно убрать без всякого ущерба для сюжета.
Писатель: Ну, например?
Издатель: Сейчас… (листает) Ну, вот, пожалуйста! (зачитывает) «— Вы не видали еще, — или: — вы не знакомы с ma tante? — говорила Анна Павловна приезжавшим гостям и весьма серьезно подводила их к маленькой старушке в высоких бантах, выплывшей из другой комнаты, как скоро стали приезжать гости, называла их по имени, медленно переводя глаза с гостя на ma tante, и потом отходила. Все гости совершали обряд приветствования никому не известной, никому не интересной и не нужной тетушки. Анна Павловна с грустным, торжественным участием следила за их приветствиями, молчаливо одобряя их. Ma tante каждому говорила в одних и тех же выражениях о его здоровье, о своем здоровье и о здоровье ее величества, которое нынче было, слава Богу, лучше. Все подходившие, из приличия не выказывая поспешности, с чувством облегчения исполненной тяжелой обязанности отходили от старушки, чтоб уж весь вечер ни разу не подойти к ней.» И зачем нужен этот отрывок?
Писатель: Ну, как зачем?
Издатель: Ну, скажите на милость, как эта tante повлияет на дальнейшее развитие романа? Она будет участвовать в Бородинской битве? Кутузов назначит её своим помощником? Она Наполеона в плен возьмёт? Вот вы сами называете эту тётушку никому не нужной. Если она не нужна другим героям, зачем она нужна читателям?
Писатель: Ну, я хотел передать атмосферу великосветского вечера.
Издатель: Атмосфера, это, конечно, хорошо, но пожалейте читателя! А дальше… «Молодая княгиня Болконская приехала с работой в шитом золотом бархатном мешке. Ее хорошенькая, с чуть черневшимися усиками верхняя губка была коротка по зубам, но тем милее она открывалась и тем еще милее вытягивалась иногда и опускалась на нижнюю. Как это бывает у вполне привлекательных женщин, недостаток ее — короткость губы и полуоткрытый рот — казались ее особенною, собственно ее красотой. Всем было весело смотреть на эту полную здоровья и живости хорошенькую будущую мать, так легко переносившую свое положение. Старикам и скучающим, мрачным молодым людям казалось, что они сами делаются похожи на нее, побыв и поговорив несколько времени с ней. Кто говорил с ней и видел при каждом слове ее светлую улыбочку и блестящие белые зубы, которые виднелись беспрестанно, тот думал, что он особенно нынче любезен. И это думал каждый.» Ну, вот, зачем это всё, скажите на милость? Скажите, ну, какое отношение это имеет к сюжету романа? А если бы работа была не в шитом золотом бархатном мешке, а, скажем, в саквояже, дельнейшее развитие сюжета было бы иным? А если бы, вообще, она не взяла с собой работу на бал, Наполеон выиграл бы войну?
Писатель: Ну, понимаете ли, я хотел показать характер княжны. Даже на бал она берёт с собой работу…
Издатель: … И эта работа повлияет на ход Отечественной Войны? Эта вышивка будет лежать в кармане у Барклая де Толли и спасёт его от французской пули? Дорогой мой, не надо всё это! Простите, при всём уважении к Вам, читатель не выдержит эту нудятину. Я сам с трудом дочитал. Не обижайтесь только, пожалуйста! Я же хочу, как лучше! И зачем было так подробно её описывать?
Писатель: Ну, чтобы читатель имел представление о героине…
Издатель: Но какое отношение это имеет к сюжету? А если бы она была высокой блондинкой, к примеру, события сложились бы по-другому? Я двадцать четыре года занимаюсь издательским делом, поверьте, читать это никто не будет. Читатель ждёт действия. Бои! Баталии! Пиф-паф! Вот, что нужно читателю. Это читают. Это берут. У вас интереснейшая тема. Но длинные, занудные описания внешности героев… Не нужно это! Краткость, знаете ли, сестра таланта. И вот опять: «И она развела руками, чтобы показать свое, в кружевах, серенькое изящное платье, немного ниже грудей опоясанное широкою лентой.» А если бы платье было не сереньким, а розовеньким, это что-то изменило бы?
Писатель: Но должен же читатель представлять, как выглядит герой?
Издатель: А воображение на что? В общем, дорогой мой, роман мне очень понравился, но я очень прошу Вас, сократите лишнее. И, уверяю Вас, роман засверкает.
Спустя время
Издатель: Ну, вот! Гораздо лучше.
(читает)
« Приехала молодая княгиня Болконская. Маленькая княгиня, переваливаясь, маленькими быстрыми шажками обошла стол с рабочею сумочкой на руке и, весело оправляя платье, села на диван, около серебряного самовара, как будто все, что она ни делала, было partie de plaisir для нее и для всех ее окружавших.
— J'ai apporté mon ouvrage, — сказала она, развертывая свой ридикюль и обращаясь ко всем вместе. — Смотрите, Annette, ne me jouez pas un mauvais tour, — обратилась она к хозяйке. — Vous m'avez écrit que c'était une toute petite soirée; voyez comme je suis attifée . И она развела руками, чтобы показать свое, в кружевах, серенькое изящное платье, немного ниже грудей опоясанное широкою лентой.
— Soyez tranquille, Lise, vous serez toujours la plus jolie , — отвечала Анна Павловна. — Vous savez, mon mari m'abandonne, — продолжала она тем же тоном, обращаясь к генералу, — il va se faire tuer. Dites-moi, pourquoi cette vilaine guerre, — сказала она князю Василию и, не дожидаясь ответа, обратилась к дочери князя Василия, к красивой Элен. — Quelle délicieuse personne, que cette petite princesse! — сказал князь Василий тихо Анне Павловне.» Уже луше, но опять-таки, какие-то диалоги длинные. Зачем всё это?
Писатель: Ну, как, зачем?
Издатель: Дорогой мой, умоляю, уберите их! Какое это имеет отношение к сюжету? Где здесь война? Где Наполеон, Кутузов, Багратион?...
Писатель: Война ещё не началась.
Издатель: Да я это понимаю. Ну, так если бы речь шла о подготовке к войне. А тут – пустая трепотня….Знаете что? А, давайте, вообще, уберём княжну! Ну, зачем нам этот персонаж? Как она повлияет на войну? Никак. Она просто умирает в первой же книге. И всё!
Писатель: Как можно?
Издатель: Да очень просто! Почему бы князю Болконскому не быть холостым, прежде, чем встретить Наташу? Дружеский Вам совет: уберите эту совершенно ненужную сюжетную линию, уберите все ненужные описания и диалоги! Знаете, как работает ваятель? Он просто отсекает всё ненужное. И Вы отсеките! Уверяю Вас, роман станет гораздо лучше!
Спустя ещё время:
Издатель: Ну, вот! Гораздо лучше! И всё по-делу: « — Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
— Однако, серьезно говоря, — отвечал князь Андрей, — все-таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма... — Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
— Оттого, что не все делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
— Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было прийти в семь часов утра, — улыбаясь, сказал Билибин, — надо было прийти в семь часов утра.
— Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? — тем же тоном сказал князь Андрей.
— Я знаю, — перебил Билибин, — вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а все-таки зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашею победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой особенной радости... Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.» Лучше! Гораздо лучше! Вы – талантище! Однако, надо бы ещё подсократить. Всё равно длинновато, понимаете! Умоляю! Уберите длинноты!
Прошло ещё сколько-то времени. И вот, наконец, издатель прочёл рукопись, улыбнулся:
Издатель: Ну, вот! Теперь то, что надо! Поздравляю Вас с очередным гениальным произведением! Завтра же будем готовить к печати.
Вот что было написано в рукописи:
«Л.Н. Толстой. «Война и мир». Роман.
В 1812 году Наполеон напал на Россию. Но мы победили!»
Сестра таланта
Писатель: Здравствуйте! Разрешите?
Издатель: Да-да! Конечно! Проходите! Садитесь! Очень рад Вас видеть! О! Я вижу, Вы не с пустыми руками! Чем порадуете?
Писатель: Вот рукопись нового романа!
Издатель: О! Очень интересно! И о чём роман?
Писатель: О войне 12-го года. О любви, о верности и предательстве…
Издатель: Просто замечательно! Интересные темы, всегда актуальные! (листает рукопись)… Так! Так! Ну, очень хорошо!... Ну, что ж, заходите недельки через две. Я пока прочту, и мы вернёмся к разговору.
2 недели спустя
Писатель: Здравствуйте!
Издатель: А, заходите! Рад, очень рад! Садитесь!
Писатель: Ну, что скажете?
Издатель: Что скажу? Как всегда, великолепно! Вы – замечательный писатель! Я получил огромное наслаждение, читая ваш роман. Но, знаете что…
Писатель: Что?
Издатель: Я бы очень посоветовал его немного сократить.
Писатель: Вы так думаете?
Издатель: Да, он слишком велик. Мало кто из читателей сможет дочитать его до конца.
Писатель: Ну, так пусть читают те немногие, которые смогут! Остальные всё равно не поймут
Издатель: Дорогой мой, не будьте таким снобом! Ведь Вы же пишете не для узкого круга эстетов! Вы пишете для всех. Вы писатель, я издатель и оба мы заинтересованы, чтобы Ваши произведения продавались. Я уже двадцать четыре года занимаюсь издательским делом. Ваша задача написать, моя – продать. Если у меня это не получится, мы по миру пойдём оба. Дорогой мой, ну, поверьте моему опыту. Не продастся такой огромный роман.
Писатель: Ну, право, я даже не знаю, что можно убрать. Мне кажется… Да я уверен, что если хоть что-то убрать, роман развалится.
Идатель: Я читал Вашу рукопись и заверяю Вас, что в нём немало того, что можно убрать без всякого ущерба для сюжета.
Писатель: Ну, например?
Издатель: Сейчас… (листает) Ну, вот, пожалуйста! (зачитывает) «— Вы не видали еще, — или: — вы не знакомы с ma tante? — говорила Анна Павловна приезжавшим гостям и весьма серьезно подводила их к маленькой старушке в высоких бантах, выплывшей из другой комнаты, как скоро стали приезжать гости, называла их по имени, медленно переводя глаза с гостя на ma tante, и потом отходила. Все гости совершали обряд приветствования никому не известной, никому не интересной и не нужной тетушки. Анна Павловна с грустным, торжественным участием следила за их приветствиями, молчаливо одобряя их. Ma tante каждому говорила в одних и тех же выражениях о его здоровье, о своем здоровье и о здоровье ее величества, которое нынче было, слава Богу, лучше. Все подходившие, из приличия не выказывая поспешности, с чувством облегчения исполненной тяжелой обязанности отходили от старушки, чтоб уж весь вечер ни разу не подойти к ней.» И зачем нужен этот отрывок?
Писатель: Ну, как зачем?
Издатель: Ну, скажите на милость, как эта tante повлияет на дальнейшее развитие романа? Она будет участвовать в Бородинской битве? Кутузов назначит её своим помощником? Она Наполеона в плен возьмёт? Вот вы сами называете эту тётушку никому не нужной. Если она не нужна другим героям, зачем она нужна читателям?
Писатель: Ну, я хотел передать атмосферу великосветского вечера.
Издатель: Атмосфера, это, конечно, хорошо, но пожалейте читателя! А дальше… «Молодая княгиня Болконская приехала с работой в шитом золотом бархатном мешке. Ее хорошенькая, с чуть черневшимися усиками верхняя губка была коротка по зубам, но тем милее она открывалась и тем еще милее вытягивалась иногда и опускалась на нижнюю. Как это бывает у вполне привлекательных женщин, недостаток ее — короткость губы и полуоткрытый рот — казались ее особенною, собственно ее красотой. Всем было весело смотреть на эту полную здоровья и живости хорошенькую будущую мать, так легко переносившую свое положение. Старикам и скучающим, мрачным молодым людям казалось, что они сами делаются похожи на нее, побыв и поговорив несколько времени с ней. Кто говорил с ней и видел при каждом слове ее светлую улыбочку и блестящие белые зубы, которые виднелись беспрестанно, тот думал, что он особенно нынче любезен. И это думал каждый.» Ну, вот, зачем это всё, скажите на милость? Скажите, ну, какое отношение это имеет к сюжету романа? А если бы работа была не в шитом золотом бархатном мешке, а, скажем, в саквояже, дельнейшее развитие сюжета было бы иным? А если бы, вообще, она не взяла с собой работу на бал, Наполеон выиграл бы войну?
Писатель: Ну, понимаете ли, я хотел показать характер княжны. Даже на бал она берёт с собой работу…
Издатель: … И эта работа повлияет на ход Отечественной Войны? Эта вышивка будет лежать в кармане у Барклая де Толли и спасёт его от французской пули? Дорогой мой, не надо всё это! Простите, при всём уважении к Вам, читатель не выдержит эту нудятину. Я сам с трудом дочитал. Не обижайтесь только, пожалуйста! Я же хочу, как лучше! И зачем было так подробно её описывать?
Писатель: Ну, чтобы читатель имел представление о героине…
Издатель: Но какое отношение это имеет к сюжету? А если бы она была высокой блондинкой, к примеру, события сложились бы по-другому? Я двадцать четыре года занимаюсь издательским делом, поверьте, читать это никто не будет. Читатель ждёт действия. Бои! Баталии! Пиф-паф! Вот, что нужно читателю. Это читают. Это берут. У вас интереснейшая тема. Но длинные, занудные описания внешности героев… Не нужно это! Краткость, знаете ли, сестра таланта. И вот опять: «И она развела руками, чтобы показать свое, в кружевах, серенькое изящное платье, немного ниже грудей опоясанное широкою лентой.» А если бы платье было не сереньким, а розовеньким, это что-то изменило бы?
Писатель: Но должен же читатель представлять, как выглядит герой?
Издатель: А воображение на что? В общем, дорогой мой, роман мне очень понравился, но я очень прошу Вас, сократите лишнее. И, уверяю Вас, роман засверкает.
Спустя время
Издатель: Ну, вот! Гораздо лучше.
(читает)
« Приехала молодая княгиня Болконская. Маленькая княгиня, переваливаясь, маленькими быстрыми шажками обошла стол с рабочею сумочкой на руке и, весело оправляя платье, села на диван, около серебряного самовара, как будто все, что она ни делала, было partie de plaisir для нее и для всех ее окружавших.
— J'ai apporté mon ouvrage, — сказала она, развертывая свой ридикюль и обращаясь ко всем вместе. — Смотрите, Annette, ne me jouez pas un mauvais tour, — обратилась она к хозяйке. — Vous m'avez écrit que c'était une toute petite soirée; voyez comme je suis attifée . И она развела руками, чтобы показать свое, в кружевах, серенькое изящное платье, немного ниже грудей опоясанное широкою лентой.
— Soyez tranquille, Lise, vous serez toujours la plus jolie , — отвечала Анна Павловна. — Vous savez, mon mari m'abandonne, — продолжала она тем же тоном, обращаясь к генералу, — il va se faire tuer. Dites-moi, pourquoi cette vilaine guerre, — сказала она князю Василию и, не дожидаясь ответа, обратилась к дочери князя Василия, к красивой Элен. — Quelle délicieuse personne, que cette petite princesse! — сказал князь Василий тихо Анне Павловне.» Уже луше, но опять-таки, какие-то диалоги длинные. Зачем всё это?
Писатель: Ну, как, зачем?
Издатель: Дорогой мой, умоляю, уберите их! Какое это имеет отношение к сюжету? Где здесь война? Где Наполеон, Кутузов, Багратион?...
Писатель: Война ещё не началась.
Издатель: Да я это понимаю. Ну, так если бы речь шла о подготовке к войне. А тут – пустая трепотня….Знаете что? А, давайте, вообще, уберём княжну! Ну, зачем нам этот персонаж? Как она повлияет на войну? Никак. Она просто умирает в первой же книге. И всё!
Писатель: Как можно?
Издатель: Да очень просто! Почему бы князю Болконскому не быть холостым, прежде, чем встретить Наташу? Дружеский Вам совет: уберите эту совершенно ненужную сюжетную линию, уберите все ненужные описания и диалоги! Знаете, как работает ваятель? Он просто отсекает всё ненужное. И Вы отсеките! Уверяю Вас, роман станет гораздо лучше!
Спустя ещё время:
Издатель: Ну, вот! Гораздо лучше! И всё по-делу: « — Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
— Однако, серьезно говоря, — отвечал князь Андрей, — все-таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма... — Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
— Оттого, что не все делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
— Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было прийти в семь часов утра, — улыбаясь, сказал Билибин, — надо было прийти в семь часов утра.
— Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? — тем же тоном сказал князь Андрей.
— Я знаю, — перебил Билибин, — вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а все-таки зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашею победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой особенной радости... Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.» Лучше! Гораздо лучше! Вы – талантище! Однако, надо бы ещё подсократить. Всё равно длинновато, понимаете! Умоляю! Уберите длинноты!
Прошло ещё сколько-то времени. И вот, наконец, издатель прочёл рукопись, улыбнулся:
Издатель: Ну, вот! Теперь то, что надо! Поздравляю Вас с очередным гениальным произведением! Завтра же будем готовить к печати.
Вот что было написано в рукописи:
«Л.Н. Толстой. «Война и мир». Роман.
В 1812 году Наполеон напал на Россию. Но мы победили!»