Назначение сердца (Теория чувств)

Василий Михайлович человек уже не молодой и потому очень пристально следит не только за своим здоровьем, но и за внешним видом тоже. Ну, а как иначе? Ведь нравиться женщинам, особенно тем, что моложе, приятно в любом возрасте.
В разводе Василий Михайлович уже два года. Наблюдение, вынесенное им из прошлой жизни, заключается в том, что его бывшая жена, как ему кажется, просто укорачивала его жизнь. На другое утро после каждой ссоры с ней он обнаруживал у себя в бровях седые волоски. Тогда он брал маленькие щипчики и с ожесточением выдёргивал эти признаки старости. Вот что значит стрессы!
А нынче по весне Василий Михайлович вдруг влюбляется! Она почти ровесница, но нравом, прям, как двадцатилетняя… Он сходит с ума, а она изводит его. Василий Михайлович похудеет прямо на глазах. Думать не может ни о чём и ни о ком, как только о ней. А она выдаёт номер за номером. То обещает переехать к нему насовсем, то намекает, что на примете есть и другой, то шепчет о любви, то ходит, отвернувшись…
Так что стрессы с бывшей женой – это, так, пустяки! Тут всё сплошной стресс, одна сплошная мука. «Ну, зачем мне всё это надо, дураку? – думает иной раз Василий Михайлович. – Так-то я вовсе дуба дам. Сердце вот-вот заклинит. Сколько здоровья я теряю, боже мой, сколько здоровья!»
Однако хоть и ругает он себя так, но ему уже не до здоровья. Он давно уже не следит и за здоровьем и про седые волоски забыл. Совершенно измученный, он и в зеркало-то боится смотреть – наверное уже, как дед Мороз…
Но зубы-то надо чистить даже страдающему от любви. И однажды, случайно взглянув на своё изображение в ванной, Василий Михайлович открывает рот от изумления. А где же седина? Вот так-так! Её нет! А как же боль его несчастного сердца? А как же кровь, жарко бросающаяся в лицо? Почему всё это не отражается? Или отражается как-то иначе… А как? Наоборот что ли?
Василий Михайлович садится на край ванны с полным ртом пены от зубной пасты и думает.
«Это что же выходит? – рассуждает он. – Когда сердце любит, оно болит. Болит физически. А был ли от такой боли хоть один инфаркт? Или, может быть, боль боли – рознь? Сердце болит от ненависти и раздражения, а от любви страдает… Только это не одно и то же. Так может быть, таких страданий и бояться не надо? Может быть, настоящее назначение сердца в том и состоит, чтобы страдать?»
Василий Михайлович, выходит из ванной свежий, побритый, надушенный. Смотрит на часы, вздыхает. «Позвоню, – решает он, – с добрым утром скажу…»

______________________
Александр Гордеев: